Пока небеса молчат

Тамара Ивановна обещала договориться. И включила магнитофон. Детские потешки Рустам слушал равнодушно, не отвлекаясь от своих машинок, а вот когда запел кубанский хор, живо оставил игрушки и подбежал к проигрывателю. Переводил восхищенный взгляд то на меня, то на Тамару Ивановну, вытянул губешки в трубочку, растопырил пальчики.

– Ого, как «гломко-о»! Ого-о! Там большие дяди поют.

Мы посмеялись, Рустам забавный был в этот момент. Он еще несколько песен прослушал и попросился на улицу, раскапывать собственную грядку под клубнику.

А после обеда к Чемакиным гость пришел. Я развешивала белье, когда послышался грозный лай Карата, а вот Герда не проявляла волнения, видимо, гость был ей знаком. У ворот стоял высокий худощавый мужчина в нарядной белой рубашке и черный брюках, на вид больше шестидесяти лет, – уперев ладони в бока, он сверху вниз сурово посматривал на Рустама.

И вдруг ехидно спросил:

– А эт-то что за цыганенок? Ты откуда взялся, малёк?

– Я не малёк! Я уже больсой! – набычился Рустам.

У меня сердце дрогнуло. Я бросила простыню обратно в таз и побежала к воротам.

– Это мой сын и мы не цыгане! Что вам нужно? – задыхалась от возмущения.

Мужчина откинул назад белобрысую голову и смерил меня пристальным взглядом, прежде чем нехотя процедить:

– Я пришел к Тамаре – давней подруге. А вас прежде здесь не встречал. Вот и спрашиваю, кто такие будете?

Отвечать мне не пришлось. Тамара Ивановна вышла на крыльцо, примирительно замахала руками.

– Максим Спиридоныч – это же гости наши! Марьяночка и Рустамчик. На лето приехали.

– Ну-ну! А Михаил часто бывает? – мужчина продолжал хмуриться. – Михаил в курсе?

– Так каждую пятницу и среди недели порой. Знает он – знает. Ты надолго, Максим? Пойдем в дом – напою чаем или чего покрепче найдем… Давайте-ка все за стол! Я вас познакомлю… Марьяна! Ты куда?

Я отказалась, увела сына за дом в огород, схватила лопату и сама взялась копать землю под луковую гряду. Руки дрожали. Пыталась успокоиться, ведь ничего плохого не случилось. Может, высокий старик не хотел нас обидеть. У Рустама, правда, волосы отросли, завились в смоляные кольца надо лбом – надо подстричь, летом будет жарко такую шапку на голове таскать.

«Цыганенок!»

Может, надо посмеяться и забыть, а у меня слезы в глазах.

– Мама! Летит… летит!

– Это бабочка, сынок. Пусть живет.

Я поправила платок, расстегнула верхние пуговицы на кофте, – отдыхала, опираясь на лопату, думала про себя, что работа от любой печали спасает. Теперь надо грабли найти в сарае, вот и готова грядка. А рядом будет морковь и свекла. Чуть дальше посадим горох. У Тамары Ивановны все тщательно спланировано и расчерчено в тетради. Мне нравится разглядывать и задавать вопросы про сорта и уход. Природа свои сроки знает, никуда не спешит, все придет в свое время – поднимется, листья расправит, принесет плод.

За моей спиной раздалось старческое покашливание.

– Ну-ка, девушка, одолжи инструмент!

– Какой? – растерялась я.

Максим Спиридонович снисходительно улыбается и протягивает руку за лопатой. Приходится мне отступить на шаг.

И все же не думала, что строгий старик станет копать землю в своей чистой выходной одежде. Но ошиблась. Скоро на белой рубашке Максима Спиридоновича показались влажные пятна от пота. Работал он лихо, то и дело удобнее перехватывая лопату и сплевывая на широкие ладони.

Я не стала стоять над душой, принесла грабли, занялась своей грядкой. Какое-то время мы молча трудились бок о бок, потом Спиридонович весело сказал:

– Значит, Марьяна… А по отчеству вас как звать-величать?

– Глебовна.

– Ух, ты!

– Да, у меня русский отец, только он обо мне даже не знает.

– Так покажись! – советует Спиридонович. – Предъяви внука! Ишь, какой красавец. Одни глазища… Вот вырастет – чую, девкам беда!

– Цыганенок? – насмешливо повторила я.

Максим Спиридонович строго поджал сухие бледноватые губы.

– А что – цыгане не люди? Ты бы слышала, как поют! Любишь народные песни?

Пришел мой черед немного смутиться.

– Люблю. Я раньше жила в Чакваше, там соседки пели на абхазском языке. Я слов не понимала, но угадывала о чем.

Максим Спиридонович обрадовался, лопату отставил, потер ладони.

– Сегодня в клубе встреча ветеранов. Уговори Тамару поддержать. Раньше она была у нас первая заводила, столько вечеров вместе… И сама приходи с сыном. Чаепитие, гармонь – честь по чести. Кузнецов из города будет с коллективом. Ой, как они играют – Тамарочке всегда нравилось. Сколько можно дома сидеть, редис сеять да тыкву полоть.

Я согласилась. А Спиридонович снова взялся за лопату и уже не умолкал.

– На Тамару много бед свалилось – мужа похоронила, сына… только живым в могилу не ляжешь, надо дальше копошиться. Михаил теперь близко, осталось женить и тешиться внуками. Я уж ему сватал не одну кралю – и разведенку с довеском и учительницу нашу молоденькую, – нет, говорит, зря стараешься, дядька Максим.