Пока Париж спал

Три коротких резких стука в дверь, затем пауза, затем четвертый удар заставляют ее проглотить свой протест. Она видит вспышку страха в глазах Давида. Только один человек так стучит – их верный друг Жак. Не сказав ни слова, Давид выходит из спальни.

Она с трудом переворачивается на спину и смотрит на потолок, пытаясь дышать, чтобы облегчить боль.

– Только не сейчас, – мысленно умоляет она. – Пожалуйста, только не сейчас.

Слышно, как открывается входная дверь, затем раздается тихий обеспокоенный голос Жака:

– Вы должны уйти сегодня ночью.

– Сегодня ночью? Мы не можем! Сара рожает!

Паника в голосе Давида вызывает у нее следующую схватку. Боль такая сильная, что поднимает ее с кровати, будто чудовищная энергия, которая пытается вырваться наружу.

– Ваши имена в списке. Они придут за вами. Сегодня.

Сара слышит отчаянный стон Давида. Боль все еще с ней, но она отходит на второй план по сравнению с происходящим.

Он возвращается в спальню, закрывает за собой дверь и прислоняется к ней.

– Ты слышала?

Она кивает, не способная вымолвить ни слова из-за следующий схватки, которая своей силой заставляет ее молчать. Слезы, смешавшись с потом, стекают по ее лицу. Давид садится рядом с ней на кровати, и она чувствует прохладу мокрого полотенца, которое он кладет на ее лоб. Она тянется за его рукой, готовая со всей силы сжать ее в ожидании следующей волны.

– Сара, все будет в порядке. Я тебе обещаю. Я позабочусь о тебе.

Он морщит лицо, когда со всей силы сжимает его руку.

Схватки становятся все более частыми, и она смотрит в потолок и молится:

– Господи, пожалуйста, пусть это будет быстро.

Сара отпускает руку Давида, чтобы он посмотрел, что происходит. Теперь она дышит отрывисто, она слышит свое тяжелое дыхание.

– Я вижу голову! Тужься!

Сжав зубы, она тужится изо всех сил. Снова и снова. Она измождена, но чувствует, что скоро все закончится. Она сильно тужится в последний раз.

– Все в порядке? Давид?

Ей страшно, что кошмары про то, что она рожает изувеченного ребенка, которые ей снились все это время, стали явью.

– Он само совершенство.

Она слышит, как надрывается его голос, и чувствует облегчение.

– Спасибо, Господи, – шепчет Сара.

Она слышит щелчок ножниц и понимает, что Давид отрезал пуповину. Сара поворачивается к нему и видит в его руках крошечного нового человека. Ее боль тут же исчезает.

– Возьми его, я должен проверить плаценту.

Давид наклоняется вперед и кладет все еще влажного ребенка ей на грудь. Она дотрагивается до его головы, поглаживает редкие волосики, а потом смотрит на его сморщенное личико. Темные глаза мечутся по комнате, взгляд еще не фокусируется ни на чем, но уже изучает. Его глаза встречают глаза матери на короткий миг, и она чувствует, как сжимается ее лоно, как образуется невидимая связь. Кончиками пальцев она гладит маленькое тельце, восхищаясь его мягкостью, его безупречностью. Больше всего на свете Сара хочет, чтобы этот ребенок выжил. Она прижимает его к груди и молится.

Глава 29 Сара

Париж, 2 мая 1944 года

Давид протягивает Саре стакан воды и садится на кровать рядом с ней. Они смотрят на ребенка, который шмыгает и причмокивает в поисках соска. Она чувствует, как малыш на секунду сжимает его, а потом снова теряет. Она знает, что нужно пару дней, чтобы молоко появилось, и старается не беспокоиться об этом.

Давид придвигается ближе к ней.

– Это мгновение бесценно. Мы втроем, все вместе в нашем доме. Что бы ни случилось, мы должны запомнить этот момент.

Он закрывает глаза, опирается головой на стену сзади и делает глубокий вдох. Понятно, что роды, должно быть, утомили и его тоже. Вся эта ответственность легла на его плечи, а он знал об этом только из учебников. Прижавшись к нему, она тихо вдыхает его запах – мускуса и немного пота.

Муж целует ее.

– Мы должны уходить, когда стемнеет. Около шести.

– Сколько сейчас времени?

Она потеряла всякое чувство времени и не представляет, утро ли сейчас или уже полдень.

– Около двенадцати. Жак сказал, что вернется около четырех.

– Четыре часа. Мне надо поспать перед тем, как мы уйдем. Я так устала.

– Конечно. Я приготовлю что-нибудь поесть и соберу вещи.

Глаза ребенка теперь закрыты, а рот слегка приоткрыт. Давид поднимает его с груди Сары, прижимает к своей, придерживая большой ладонью его крошечную спину. Она знает, что ему хочется держать ребенка рядом с собой. Прежде чем заснуть, она обводит взглядом спальню, понимая, что видит ее, возможно, в последний раз. Несмотря на опасность, которая им грозит, она чувствует умиротворение, глядя на большой дубовый комод, принадлежавший когда-то ее родителям; на картину над ним с изображением Утеса Этрета и пляжа, выступающую над морем остроконечную скалу. Они были там во время медового месяца, и Давид купил это полотно у местного художника. Это был идеальный день: они плавали в море, потом забирались на утес к церкви, возле которой они сидели в траве, прижавшись друг к другу.

– Я хочу достать тебе что-то такое, что напоминало бы тебе об этом дне, – прошептал он ей на ухо.