Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

«Что, Вы не пообедаете со мной, и теперь не позволите мне насладиться даже шоу?»

«Конечно же, нет», - хмыкнул Цинь Цзин. «Милости просим».

Наньши был известен как зона беззаконья, полная различных групп людей. Это место Шэнь Ляншэн посещал очень редко. Он осмотрелся вокруг, в поисках обеда. Яркий и суетливый, район был занятой, но иначе, не как концессии.

Было почти восемь, когда он вернулся в Чайный Дом Лю. Цинь Цзин, скорее всего, репетировал за кулисами, и Сяо-Лю нигде не было видно. Однако имелся смышлёный клерк, ждавший у входа и формально приветствовавший его.

«Мой дорогой сэр, Вы должно быть господин Шэнь! Проходите, пожалуйста!»

Шэнь Ляншэн был встречен шумной комнатой, которая была громче улиц снаружи. Все столы были заняты. Некоторые клиенты стояли, были и те, кто принес свои стулья. Бизнес был просто замечательным.

Чайный дом был слишком маленьким, чтобы иметь частные помещения, а Цинь Цзин думал, что Шэнь Ляншэн вряд ли оценит толпу и дым. Он зарезервировал столик не у сцены, а у окон. Вечерний бриз мягко завывал позади уединенного Шэнь Ляншэна и чайника жасминового лунтуаня. Это не был чай высшего сорта, но он был особенно ароматным.

Представление началось точно в восемь. Сяо-Лю и Цинь Цзин вышли на сцену вместе, оба в длинных одеждах. Один высокий - другой низкий, один

толстый - другой худой: одного их присутствия было достаточно, чтобы вызвать смех.

Сначала была сценка, Дилиту, о мужчине, спрашивающем направление. Первая реплика была Цинь Цзина:

«Вы не звучите так, будто родом отсюда», - он говорил на тяньцзиньском мандарине с такой точностью, что казался совершенно другим человеком, в отличие от школьного учителя, говорившего на стандартном мандарине.

«Я из Пекина», - следовал ответ Сяо-Лю, звучавшего как урожденный пекинец.

«И что привело Вас сюда?»

«Прибыл в поисках кое-кого».

«Кого?»

«Моего брата».

Пока шла сценка, настала очередь Цинь Цзина указывать направление Сяо-Лю. Он четко и быстро предоставил названия более ста мест, с правильной интонацией и паузами, вызывая оглушительные аплодисменты.

Несмотря на подбадривания и свист аудитории Цинь Цзин знал, что нервничает. Это было не из-за страха ошибиться - он выучил пьесу еще мальчишкой и повторял ее слишком много раз, чтобы допустить серьезные ошибки - а из-за Шэнь Ляншэна, сидящего в зале. Он нервничал без причины, когда его глаза блуждали в его направлении.

Но потом Цинь Цзин увидел его улыбающимся.

Мужчина сидел один у окна, с рукой, подпирающей голову, а другой - поднося кружку чая к губам. Его ресницы дрожали, а уголки губ поднялись вверх, он пил жасминовый чай, который Цинь Цзин выбрал для него.

Это длилось лишь мгновение, но Цинь Цзин мог поклясться, что ощутил слабый аромат жасмина. Он сразу почувствовал умиротворение, больше не волновался. Вся слава чайного дома не могла сравниться с этой мягкой улыбкой на губах мужчины.

После Цинь Цзин выступил с длинным монологом. Он умело расположил вступление и исполнил шутки, веселя каждого в зале.

Шэнь Ляншэн больше не улыбался, но его глаза весело поблескивали. Он просто слушал, не аплодируя и не подбадривая, слушал, попивая чай, который начал остывать.

Цинь Цзин метнул взгляд в его сторону, перед тем, как отвернуться, обращаясь с ним так же, как с любым зрителем. Достаточно любопытно, но у него была нелепейшая мысль, будто помещение было заполнено куклами, как манекенами в универмаге. Единственным реальным и живым человеком был мужчина у окна, и пьеса, исполняемая Цинь Цзином, предназначалась только для его ушей.

Он даже на секунду подумал, что пока этому человеку нравится слушать, он более чем готов рассказывать ему истории - одну за другой, каждую столь же очаровательную, как следующая.

Было давно за десять, когда представление подошло к концу. У Цинь Цзина были занятия на следующий день, поэтому Шэнь Ляншэн отвез его домой.

Цинь Цзин жил недалеко от чайного дома. Это заняло не больше двух минут на машине. Двигатель не успел нагреться, как они уже прибыли, и они не сказали и пары слов в течение поездки. Они остановились на дороге, машина не могла проехать в хутун, из которых состояла старая часть города. Цинь Цзин сказал Шэнь Ляншэну оставаться в машине, но тот все же вышел. И они вдвоем зашли плечом к плечу в переулок.

В маленьком переулке не было фонарей.

Это была осень, в конце концов. Не важно, насколько жарко было днем, вечера все еще были прохладные. На Цинь Цзине была только рубашка, и он не мог не потирать руки.

«Холодно?»

«Все в порядке. Мы почти на месте».

В следующий момент он уже был в объятиях Шэнь Ляншэн, но не как девушка - рука мужчины просто охватила его плечо.

Признаться, это не переходило черту - когда Цинь Цзин еще учился в школе, он даже спал в одной кровати с хорошим другом в самые холодные ночи, не говоря уже о руке вокруг шеи - но он все же немного сопротивлялся.

«Что? Вы же не ждете, что я дам Вам свой пиджак, не так ли?» Дразнил Шэнь Ляншэн, притягивая мужчину ближе. «Я бы не возражал, если б это была мадемуазель, но Вы? Нет, спасибо».