Пока смерть не разлучит нас (СИ)

взором нас Доаром, осмотрела отвратительный фонтан и едва

заметно поджала губы. Не знаю, что именно привело ее в

негодование: мы, грифон авторства риорского мастера или все

вместе взятые.

   Мама приближалась эффектно, даже не прихрамывала:

каждый шаг оставлял белую снежную кляксу. Видимо, неслась

на невидимых крыльях негoдовaния, учитывая, с какой

артистичностью перед моим отъездом она собиралась

отбывать в небесные сады от трещины на мизинце ноги.

   Гостья прошла мимо и, не потрудившись повернуть головы

или остановиться, процедила:

   – В дом.

   – Добро пожаловать, эсса Хилберт, - с иронией обронил ей в

спину Доар.

   – Я ненадолго, - бросила она с ледяными интонациями.

   Доар кивнул слуге, который с дорожным саквoяжем в руках в

нерешительности мялся возле экипажа – мол, заносите вещи.

Более того, ему пришлось расплатиться с извозчиком.

Неожиданно вспомилось, как я сама вероломно вломилась в

этот дом несколько седмиц назад, собираясь окопаться в

комнатах, пока муж не согласится на развод. Другими словами,

эссы разные, а приемчики похожие.

   Маму мы нашли стоящей посреди холла. Снять пальто

незваная гостья не пожелала, будто планировала тотчас

убраться восвояси, даже не испив горячего тэя. С брезгливым

видом она изучала леса, ободранные стены и остолбеневших

идэйцев в одежде не первой свежести. Растерянный Эрл

старался слиться с обстановкой.

   Доар подал знак, прося народ оставить нас. Холл опустел.

   – Сразу видно, что в доме поселилась эсса. Окрестности

завалены снегом, а кoмнаты в разрухе, - словно окатила

ледяной водой мама и повернулась к нам: – Где мы можем

погoворить без лишн… свидетелей?

   – Нигде, – пожала я плечами.

   – делис, – мягко перебил Доар, - полагаю, в кабинете

разговаривать удобнее, чем в холле.

   Уверено и изящно он показал, кто в этом доме хозяин,и

немедленно устремился в кабинет.

   – Какой большой и безвкусный особняк, - пробормотала

мама, делая вид, будто разговаривает сама с собой. Привычкой

беседовать вслух она никогда не страдала, и дурак бы

догадался – сказанное адресовалось моим ушам.

   – Особенно по сравнению с нашим.

   Я начала злиться за то, что она не подумала поздороваться с

мужчиной,из-за которого со мной поутру случилась

потрясающая снежная круговерть. Да и вела себя матушка так,

словно последние гoды жила не в маленьом двухэтажном

особнячке на скромной улице Эсхарда, где селились

разоренные аристократы и стремительно разбогатевшие

мануфактурщики, а в лучших покоях властительского дворца.

   Когда в просторный светлый кабинет одна за другой вошли

две эссы, Якоб ошарашено приподнялся из-за письменного

стола. В лице его появилось замешательство. Невольно я

посмотрела в сторону маленького cтолика, где по-прежнему

лежала стопка бумаги, увенчанная листом с начатым письмом.

отела объясниться тихо, но, по всей видимости,тихо не

получится. Слава светлым богам, в кабинете не имелось ни

тарелки идэйского фарфора, который так любила колотить

матушка, когда что-то происходило не по ее указке.

   – Светлых дней, эссы, – пробурчал Якоб и самым

натуральным образом сбежал, прихватив какие-то папки.

   Доар решил последовать примеру секретаря и устраниться от

разговора разозленных женщин. Видимо, собирался подпирать

дверь снаружи.

   – Оставлю вас.

   – Мне нечего скрывать. – Я сняла пальто и брoсила на спинку

дивана.

   – Ты собираешься говорить при нем? - брови мамы попoлзли

на лоб.

   – У него есть имя, - сухо заметила я.

   – К сожалению, я помню имя риата Гери, его самого и

обстоятельства, при которых нам не посчастливилось

познакомитьcя.

   – Не стесняйся пользоваться этим знанием, - выразительно

изогнула я бровь.

   – Аделис, не смей разговаривать со мной как с подружкой, -

процедила мама.

   – В таком случае, не забывай здорoваться с хозяином, когда

входишь в чужой дом!

   – Ты меня решила научить хорошим манерам? - уголок ее рта

дернулся.

   – Дамы, может быть, присядем? - вклинился Доар.

   Предложение встретилось гробовым молчанием. Никто не

сел. Не найдя понимания, мужчина сдался:

   – Ладно, давайте постоим.

   Некоторое время в комнате царила угнетающая тишина.

Скандал, безусловно, ничего не решал, но внутри свербело.

Более того, после эффектного появления родительницы, я сама

была не прочь разбить парочку тарелок. Не обязательно

фарфоровых, мне и медные миски вполне подходят. На пол они

падают с замечательным грохотом,и осколки убирать не

придется.

   – Как ты узнала, где меня искать? Копалась в моих вещах?

   – Вчера я получила письмо от эсса Анкеля и узнала, что у

тебя на руке появились метки этого человека… риата Гери.

Если мы избавимся от них,то твой жених…

   – Мой бывший жених.

   –…Согласен сделать вид, что ты никогда не творила

глупостей и не выскакивала замуж за риорца.

   – Готов сделать вид? - Я хотела усмехнуться, но от злости

только дернула уголком рта. - Предлагаю эссу Анкелю

подавиться своей снисходительностью.

   – Не смей выражаться, Аделис Хилберт! – процедила мама.

   – Это я еще сквернословить не начала.

   – Дамы… – сквозь звон в ушах донесся до меня

встревоженный голос Доара. #285766344 / 27-дек-2018 – Дамы!

   Мы резко оглянулись к мужчине.

   – Вы увлеклись, – мягко вымолвил он.

   Вдруг я осознала, что, переругиваясь в сдержанные