Пока светит солнце!

— Передать по цепи! — услышал он голос Лопатина, пробегая мимо окопа, — Стрелять по смотровым щелям! Целься точнее!

Черт его знает, поможет это или нет? В Испании, вроде бы, помогало иногда…

А вот и позиции артиллеристов. Запрятались прямо в куст, подкопав его корни. Со стороны и не поймешь ничего…

Горяев был здесь — стоял рядом с сорокапяткой и наблюдал за подходящими танками.

— Отчего не стреляете, товарищ лейтенант?

— Далеко… да и видно мне их отсюда не слишком хорошо — трава высокая мешает.

— А выкосить её?

— И раскрыть пилоту немцев позиции?

— М-м-да… — почесал в затылке капитан. — Это я и впрямь фигню сморозил… Ладно! Бывает… У вас тут только одна пушка?

— Вторая правее стоит. А трофейную я поставил у ручья. Там только на первый взгляд берег заболоченный. Подсохло все — такая жара!

— Думаете — пойдут там танки?

— Могут. Я бы пошел. А дистанция там короткая, холм весь обзор закрывает. Лучше пусть более мощная пушка там стоит, спокойнее как-то… Ещё одну пушку я в резерве оставил. Левый-то фланг у нас танк держит и броневик — их так просто не сбить, броня!

Гах!

— Во! — встрепенулся лейтенант. — Танкисты начали! Им хорошо — семьдесят шесть миллиметров, как-никак! Сейчас они немцам наваляют!

Увы, но "навалять" пока не выходило. Снаряды танковой пушки падали в опасной близости от танков, вздымали вверх султаны земли, но попаданий пока не было. Правда в пехотную цепь парочка снарядов таки залетела! Это совсем не понравилось фашистам — их танки дали залп.

С аналогичным успехом — снаряды легли с перелётом и довольно-таки вразброс… В тридцатьчетверку так никто и не попал.

Ещё залп, ещё…

В грохоте разрывов совсем не было слышно, что говорил капитану смуглявый посыльный. Наконец, отчаявшись докричаться, он тронул Алексея за руку.

— Что там? — оторвался от бинокля капитан.

— Потери, товарищ капитан!

— Сколько?

— Убитых — двадцать восемь человек. И почти сорок ранено… пулемет разбили… два, ещё и ручной — его в окоп не успели убрать.

Ничего себе… вот это, да… Ракутин таких потерь просто не ожидал.

— Как же так вышло?!

— Снаряд в дом попал, потом второй, а оттуда ещё никто не вышел, хотели обстрел переждать… почти всех и того…

Ну да… не поверили в то, что окоп от снаряда лучше защитит, чем деревенский домик. Черт! И кто теперь в этом виноват?

Стиснув зубы, капитан снова поднёс к глазам бинокль.

А сбавили немцы темп! Вон и пехота ихняя за танки прятаться стала — не зря тридцатьчетверка огонь ведёт! Ещё бы они и танк подбили — вообще хорошо бы стало!

Но боевой счет открыл наводчик лужинского броневика. Дождавшись, пока один из танков, объезжая здоровенный валун, повернётся боком — он выстрелил!

Удачно — бронированная махина остановилась. Что уж там ему повредили, неизвестно, но ход танк потерял. И через несколько секунд схлопотал второй снаряд. Откуда-то изнутри появилась тонкая струйка дыма…

Над окопами пронеслись восторженные крики. Из танка никто не вылез, а струйка дыма стала толще.

На капонир броневика обрушился целый шквал снарядов! Всю растительность возле него моментально скосило осколками и пулями — пулеметы наступающих тоже не отстали от артиллерии.

Ракутин поёжился, представляя себе, каково сейчас сидеть в башне наводчику и заряжающему.

Но броневик ещё был цел и мог вести огонь — очередной снаряд выбил искры из башни среднего танка. Неудачно — рикошет…

Да-дах!

Правый фланг! Ручей!

Это бьет трофейное орудие!

— Что там? Узнать! — и очередной связной унёсся на грохот выстрелов.

Здесь, почти у центра обороны, имелся неплохой обзор — капитан мог видеть многое… Левый фланг наступающих ограничивался крутой высокой насыпью железнодорожного пути, сразу за которым начинался здоровенный овраг — местность для танков непроходимая в принципе. Там Алексей оставил два взвода прикрытия и два пулемета — оттуда могла идти только пехота.

А почти параллельно путям, на правом фланге тек широкий ручей. Преодолеть его можно было только пешком, берега выглядели заболоченными и могли не выдержать вес танка. Но, как выяснил расторопный артиллерист — не везде…

А дуэль танков продолжалась.

Пристрелявшись, немцы стали бить точнее, капонир тридцатьчетверки заволокло пылью и дымом. Потеряв из виду цели, танкисты перестали стрелять. По-видимому, прекращение огня со стороны танка воодушевило противника — все пушки развернулись к броневику. И не только пушки, танки, почти одновременно, повернули налево, подставив орудию броневика лобовую броню — более толстую.

И тем самым подставили борта сорокапяткам Горяева…

Обе пушки ударили почти одновременно, крайний танк противника запнулся и, потеряв гусеницу, замер на месте.

Ещё залп!

Без видимых последствий…

Ещё!

И ещё!