Пока цветет жасмин (СИ)

— Можешь не спрашивать меня относительно Палами. С ней всё плохо. Она пришла в себя, но ничего не ела. Я ей приготовила круассан с кофе, точнее, послала ангелессу по имени Эфсун за круассаном, и она его купила. Но Палами отказалась есть и просто заперлась изнутри. Мы проникли в комнату, но она устроила истерику и на нас накричала! А потом нас выгнала с угрозами. Мы не знаем, что с ней делать. Мы её еле успокоили, дав ей успокоительное. Мы хотели её заставить спать, но твоя невестка просто нас не подпустила, где-то взяв ангельский клинок…

— Понятно, — выслушав подчиненную, тихо прошептал старший архангел.

Он погрустнел ещё сильнее.

— А что мне делать прикажешь? — поинтересовалась ангелесса.

— Спасибо, Марселина. На сегодня всё. Сегодня я буду в доме, и Палами будет под моим личным присмотром. Я больше её не брошу и сегодня я буду все время с ней. Марселина, ты можешь идти. Но прежде чем пойдешь, я тебе скажу кое-что: завтра ты, Асуф, Стасиэль, Джэмаэль и Кроналин, точнее вы заступаете на охрану Небесной темницы. Марселина, я тебя прошу, следи за Гавриилом и Бальтазаром. Очень следи. Оба мои младшие братишки любители устроить дебош, поиграть в картишки, посетить публичный дом и полапать смазливых красоток из порнофильмов. Я только тебе доверяю, хорошо?

Марсель внимательно выслушала командира и легонько улыбнулась. Она прекрасно знала Габриэля и знала, на что они вместе с Бальтазаром способны.

— Будет сделано, Михаил, — коротко бросила ангел и, заметив, что архистратиг направился на второй этаж дома, покинула гостиную.

Михаил поднялся по лестнице дома. Он прошел по тускло освещаемому коридору, в котором горело только несколько ламп, и остановился возле одной-единственной двери. Старший архангел немного помедлил, прежде чем сделать это. Он стал чего-то ждать, боясь отпереть её. Но поняв, что рано или поздно это нужно сделать, архангел нерешительно подергал за ручку, и дверь отворилась. Архистратиг вошел в спальню, которая тоже почти не освещалась.

На парижских улочках давно потемнело, а за окном поднялся сильный и холодный ветер, который был таким сильным, что листья срывал с деревьев и кружил их в прощальном танце, бросая на асфальт. Резко ударил гром, сверкнула молния, засвистел ветер и маленький дождь стал стучать по подоконникам. Асфальт, мгновенно, стал мокрый.

Сказав себе что-то наподобие: “Я смогу”, архистратиг вошел в спальню.

Возле небольшого, светлого трюмо сидела поникшая Палами. Она смотрела на своё отражение в зеркале, даже не замечая Михаила. А вид её мог напугать любого: большие, синие круги под глазами, бледная кожа, потрескавшиеся синие губы и редкие реснички. Её вид был сейчас подобен самому ужасному и страшному зомби. Да даже зомби выглядел лучше, чем эта девушка. Каштановые, ранее пышные волосы, были спутаны, и казалось, что расчески они не видели давно.

— Палами…

Первым подал голос старший архангел, поставив на столик корзину, которую всё время держал и не выпускал из рук.

— Уйди, — прошептала невестка, даже не посмотрев в сторону деверя.

Он хмыкнул и нерешительно подошел к девушке. Видя такое, она вскочила и отбежала от него.

— Не уйду, — ответил Михаил, всё подходя к ней. — Палами, хватит. Перестань себя изводить. Я понимаю, ситуация повторилась. Ты опять в моем доме, снова без Люцифера. Я тебя успокаиваю, а ты себя изводишь и истеришь. Послушай меня, дорогая моя невестка. Нам всем очень тяжело. Люцифер остался в Клетке, и я до сих пор не могу поверить в это. Ты думаешь, мне сейчас легко?! Гейбу?! Или ты думаешь, что мы такие с ним каменные, а одна ты страдалец?! Нам тоже плохо без него. Он — мой младший брат, Габриэля — старший. Я себе места не нахожу! Но я не рыдаю так как ты, и не истерю. Мы лишились нашего брата. Брата, которого я люблю и ради которого готов на всё. Брата, которого я сам лично воспитал и которого вот этими руками вырастил, и который был и есть смыслом моей жизни. Даже сейчас. Моя любовь к Люциферу очень велика, и у меня сердце обливается кровью за него и за тебя. Но я знаю, что я должен быть сильным, не должен опускать руки. А знаешь почему? Потому, что я ответе пред ним за тебя, за Габриэля, ещё по-сути ребёнка, и за многих других. А ещё я не опускаю руки, так как прекрасно знаю, что сейчас я один буду поднимать Рай с колен, один править в послевоенном Эдеме. А ещё я буду следить за тобой, за ангелами. Я просто не имею права на слабости, понимаешь? На мне слишком много всего сейчас висит. Я в ответе за вас как старший брат, как старший архангел. Я в ответе за вас как за свою семью, в конце концов. Мы — семья. Я бы мог сейчас просто сложить руки и впасть в депрессию, но я так не делаю ибо знаю, что на мне — ответственность… А ещё… Во всей этой заварухе я лишился младшего брата. Каким бы не был Рафаэль, но он — мой брат, и я его тоже любил… И люблю… А он погиб в войне. В общем, я не могу пренебречь вами, ибо я и так многого лишился. Знаю, я наговорил много тавтологий, но как-то так…