Пока ты моя

Я отчетливо вижу контуры напряженных мышц ее лица.

— Ребенок вот-вот родится, и я должна благополучно его извлечь, — с устрашающим спокойствием объясняет Клаудия, кладя левую руку на живот Пип и проводя ладонью по этому своеобразному большому куполу, защищающему ребенка.

Я делаю шаг вперед, но она поворачивается и направляет нож прямо на меня. Отступаю, и она вновь обращает внимание на Пип.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне, когда будет перерыв между схватками, — говорит Клаудия изменившимся голосом, словно она акушерка, которая контролирует процесс родов. — Я в два счета достану из тебя ребенка.

Клаудия все еще сжимает нож в правой руке, ее суставы побелели от усилия.

Пип будто онемела. Она лежит на спине в ванне и делает все, что в ее силах, чтобы контролировать боль, пронзающую ее каждые пару минут и изматывающую ее даже больше, чем страх. Улучив момент, Пип поднимает на меня взгляд, умоляя помочь. Я медленно киваю из-за спины Клаудии и одними губами произношу: «Все в порядке», в надежде, что Пип поймет.

А потом я слышу шум, доносящийся с улицы. Молюсь, чтобы помощь подоспела быстрее. Жду реакции Клаудии, но она так поглощена наблюдением за волнообразными мышечными сокращениями живота Пип, что ничего не замечает. Не знаю, какой вариант действий выбрать. Если я оставлю их одних и спущусь вниз, Клаудия может в мгновение ока погрузить лезвие ножа в Пип. С другой стороны, я не могу рисковать, допуская, чтобы полиция стучала в дверь, ведь любая внезапная угроза способна привести к точно такому же результату.

— Почему бы вам немного не подождать, Клаудия? Правда, куда спешить? Нет надобности торопиться, вы ведь хотите получить ребенка как полагается, не так ли? — Это единственная вещь, которую я могу сейчас придумать. Меня, увы, к подобному развитию событий не готовили. — Давайте сделаем Пип хорошую чашку чаю?

Клаудия медленно поднимает на меня глаза. Нож лежит на бледной коже Пип. Бедняжку накрыло новой волной схваток, ее всю трясет. Я стою в дверном проеме, молясь, чтобы удалось отвлечь Клаудию и отложить жуткую «операцию». Я могла бы напасть на нее, схватить нож, побороть ее на полу и разбить ее голову об унитаз, но если что-то пойдет не так или она возьмет надо мной верх, все будет кончено.

И тут я снова слышу шум, который явно доносится снизу, от входной двери. Какие-то люди уже у дома. Это, должно быть, полиция.

Клаудия тут же поворачивает голову.

— Ну так как насчет чая? Судя по виду Пип, она не отказалась бы и от печенья, — притворно смеюсь я, пытаясь перекрыть доносящийся снизу шум.

К моему величайшему изумлению, Клаудия кивает, немного мрачнея, словно до нее постепенно доходит весь ужас того, что она творит. Она в недоумении разглядывает собственные руки, сверкающее лезвие ножа в правом кулаке, полуголую Пип, которая беспомощно лежит на спине и с присвистом дышит, терпя боль наконец-то стихающих схваток. Клаудия подползает к бортику ванны, хватаясь за него обеими руками. Нож глухо звенит, ударяясь об акрил, и Клаудия поднимается — хмурая, задумчивая и чуть ли не полная раскаяния.

— Чашка чаю, да, — произносит она, и на ее лице появляется ничего не выражающая улыбка. Клаудия внимательно смотрит в зеркало, словно вглядывается в бесконечность, а не в свое отражение. Рука, сжимающая нож, слабеет и падает вниз, к бедру Клаудии.

— Вот и славно, — отвечаю я. — Мы можем поговорить о вашем ребенке.

Я смотрю на Пип, взор которой на мгновение проясняется, несмотря на колотящую тело дрожь и пену в уголках рта.

— Пойдемте, Клаудия, давайте…

Но внезапный стук входной двери меняет все. Клаудия разом теряет здравомыслие, тяжело плюхается на колени и опять сильно прижимает нож к коже Пип.

— Вы думаете, что я глупая, что я не смогу этого сделать, но я тренировалась, — решительно произносит Клаудия. — На этот раз я сделаю все правильно.

Облизывая губы, она склоняет голову набок, сосредоточенно изучая область кожи под пупком Пип.

Я замираю в дверном проеме. Стук снизу звучит уже настойчивее, и фельдшер скорой помощи громко кричит через щелочку в почтовом ящике. Не сомневаюсь, что Клаудия ударит Пип ножом, если я спущусь вниз, чтобы открыть дверь. Пока я здесь, есть шанс, что мне удастся остановить Клаудию.

— Мне следует резать вот так, видите? — объясняет она, кончиком лезвия проводя горизонтальную линию в самом низу живота Пип.

У бедняжки вырывается еле слышное рыдание, и она вцепляется в край ванны. Одним ловким движением Клаудия отшвыривает ее голову. До меня доносится глухой стук — это Пип ударяется о кран.

— Вот видите, и никаких коротких разрезов, — поднимает на меня взгляд Клаудия, сжимая пригоршню волос Пип и снова поднося нож к коже своей жертвы.

Ниточка крови проступает не сразу, но вскоре я вижу красные капли, появляющиеся вдоль разрезанной поверхности живота. Клаудия сосредотачивается на этом, словно вид крови только возбуждает ее зловещий аппетит. Теперь я уже не сомневаюсь, что она доведет дело до конца, и, когда входную дверь внизу вышибают, бросаюсь на Клаудию со всей своей силой.

В течение секунды не чувствую абсолютно ничего.