Пока ты моя

Подождав мгновение, Лоррейн направилась следом, а наверху у нее уже не было ни малейшего шанса продолжить свои расспросы — их сразу же проводили в спальню, где под стражей находилась подозреваемая. Все посторонние мысли разом вылетели из головы Лоррейн, стоило ей испытать шок при виде Клаудии Морган-Браун, закованной в наручники и выводимой из спальни двумя полицейскими.

* * *

Все эти полминуты Лоррейн молчала, погруженная в раздумья. Она пристально смотрела на малютку, укутанного в белое одеяло и уютно устроившегося в надежном кольце материнских рук. Сморщенное личико ребенка выглядывало из одеяла, будто голова черепахи из панциря. Казалось, ребенок чувствовал, что мать — совсем близко, и его пухлый маленький ротик так и норовил легонько коснуться ее одежды или пальца.

— Мальчик или девочка? — спросила Лоррейн. Ей было неловко за столь грубое, навязчивое вторжение в этот самый личный, сокровенный момент жизни. Судя по тому, как Адам нерешительно топтался у двери, он чувствовал то же самое.

— Еще одна маленькая девочка, — ответил мужчина, сидевший у кровати. Я Клайв, — нервно дрожа, добавил он. — Не знаю, праздновать мне или что… Только представьте: я получаю дюжину сообщений о том, что мой ребенок вот-вот появится на свет, а когда добираюсь домой, выясняется, что мою жену чуть не убили! Ничего не понимаю!

— Клайв… — успокаивающе произнесла женщина с ребенком на руках.

Лоррейн показалось, что счастье рождения ребенка опьянило пострадавшую. Или она еще не оправилась от шока после своей раны. Лоррейн все еще хорошо помнила то приятное, благостное облегчение, которое испытываешь после родов, но странным образом эти воспоминания редко посещали ее за все эти беспокойные годы воспитания детей. Ей вдруг стало совестно, будто случайно нашлись несколько фотоальбомов, которые она ни разу не потрудилась даже открыть.

Женщина между тем продолжала успокаивать мужа.

— Я не могу думать об этом прямо сейчас, Клайв, иначе я точно потеряю молоко. Давай просто сосредоточимся на… — Она замялась, глядя на ребенка, и с улыбкой спросила: — Как мы ее назовем?

— Чертовски везучая малышка, — ответил Клайв.

Лоррейн подумала то же самое.

Она ехала домой одна. Она была в крайней степени вымотана и эмоционально истощена. Адам отправился с производившими задержание подозреваемой полицейскими в участок и, когда Лоррейн остановила машину у дома, позвонил с новостями. Клаудия Морган-Браун только что призналась в нападениях на Салли-Энн Фрайт и Карлу Дэвис. Официальный допрос был назначен на завтра.

Какое-то время Лоррейн тихо сидела в машине. Мир вокруг нее по-прежнему вращался: поток автомобилей медленно двигался по шоссе, мать катила детскую коляску, а рядом бежал хихикающий малыш, мужчина на велосипеде остановился, чтобы перекинуться парой слов с приятелем, жужжала желтая уборочная машина. И вся эта размеренная, обычная картина заставляла Лоррейн чувствовать себя в безопасности, возможно, совсем близко к нормальной жизни.

Как только Лоррейн заглушила мотор, нагретый воздух в салоне быстро остыл. Она вышла из машины и двинулась вперед, от души ненавидя саму мысль о возвращении в пустой дом. За Стеллой заехала мама Кейт, а Грейс…

«О, Грейс…» — подумала Лоррейн, ощутив, как горестно сжалось сердце.

Раньше, когда она, уставшая, возвращалась домой после работы, ее встречал смех и веселые, добродушные шуточки дочерей. Лоррейн не хватало и нежного подтрунивания Адама, когда они доброжелательно препирались в вечерней суматохе спешного приготовления ужина, обсуждения того, что произошло за день, за бокалом вина, и, наконец, долгожданного отхода ко сну. Лоррейн уже скучала по суете их обычных семейных вечеров. Теперь ей остались лишь мрачные мысли о том, как она разочаровала Грейс, как была нерадивой матерью для двух своих девочек, как потеряла любовь всей своей жизни и, хуже всего, веру в Адама.

Неужели нельзя вернуть то, что было?..

Лоррейн перебросила пальто через перила лестницы, швырнула ключи на столик в прихожей и направилась на кухню.

И тут же замерла в дверном проеме. За столом сидела Грейс. Перед ней лежали школьные учебники.

Грейс медленно подняла взгляд. Ее глаза опухли от недосыпания, грусти и раскаяния.

— Привет, мама, — сказала она.

— Милая. — Лоррейн сделала шаг вперед. — Вот ты и дома.

Она тут же поняла, что не стоило делать подобное замечание. Это звучало слишком наигранно.

Грейс передернула плечами, задумчиво мусоля страницу учебника по химии.

— Ну да, — только и сумела произнести в ответ дочь.

Лоррейн бросила свою провисшую кожаную сумку на кухонный стол. Интересно, Мэтту все-таки удалось воззвать к здравому смыслу Грейс или она сама приняла решение вернуться?

— Но тебя, разумеется, это совершенно не волнует, — добавила Грейс, нарушая неловкое молчание. Она отпихнула от себя учебники и откинулась на спинку стула.