Пока ты моя

— Да, конечно, — отвечаю я, отступая в сторону и пропуская их в дом. — Проходите в гостиную. Сегодня я работаю дома.

Собираю папки и кладу их на журнальный столик, чтобы освободить место.

— Пожалуйста, садитесь. — Я опускаюсь на диван рядом с женщиной. Мужчина садится напротив.

Мне жаль, что рядом нет Джеймса.

— Дело в том, что мы здесь по поводу вашей работы, — объясняет мужчина. — Мы не задержим вас надолго.

Выпускаю воздух из легких, только сейчас осознавая, что сидела затаив дыхание.

— Помогу всем, чем только смогу, — заверяю я. Мы в нашем отделе все время имеем дело с полицией, но я впервые встречаюсь с детективами. И все же ничего необычного в этом нет. Я начинаю успокаиваться.

— Вы наверняка видели в новостях, что было совершено уже второе нападение на беременную женщину, — начинает инспектор Фишер. Она смотрит на мой живот, и мне понятен ход ее мыслей. Детектив боится расстроить меня упоминанием об этом. — Просто чудо, что эта бедная девочка выжила, — сочувственно добавляет она.

— Хотя, увы, ее ребенку повезло меньше. — Беспокойство мужчины-детектива кажется более деловитым и практичным. — Так что мы расследуем еще одно дело об убийстве.

— О, какой ужас… — Я даже не знаю, что сказать.

— Надеемся, это не огорчит вас… — Женщина снова бросает взгляд на мой живот.

— По работе мне регулярно приходится сталкиваться с неприятными вещами, которые происходят с детьми, — честно объясняю я. — Не сказала бы, что стала бесчувственной или ожесточилась, просто научилась разделять личную жизнь и работу.

Мне хочется, чтобы они поняли, и я добавляю:

— Социальные работники никогда не заводили бы детей, если бы не умели разграничивать эти два понятия.

Я пытаюсь свести все к шутке, но безуспешно. Детективы остаются серьезными.

— Боюсь, жертвой последнего нападения стала та, с кем вы работали. Нам очень жаль, что приходится выступать в роли гонцов с дурными вестями. — Повисает пауза, и я собираюсь с силами, готовясь услышать страшное. — Той беременной женщиной была Карла Дэвис. Нам очень жаль.

Решение оградить личную жизнь от работы мгновенно разлетается на мелкие осколки. Я почти воочию вижу Карлу в моей гостиной, бедняжка пронзительно кричит, что я подвела ее, бросила в беде, позволила такой кошмарной вещи случиться с нею. Но разве я могла что-то изменить?

Закрываю лицо ладонями и чуть не задыхаюсь от рыданий. Ради Карлы я не могу позволить себе распускаться, давать волю эмоциям. Я должна оставаться сильной и помочь полиции.

— Вот это да! — вырывается у меня. — Я и понятия об этом не имела. Что-то слышала вскользь об этой истории, но не знала, что речь идет о Карле… Не могу в это поверить.

По-прежнему сидя на диване, я чувствую, как начинает кружиться голова, как подступает слабость. Боюсь, вот-вот упаду в обморок. Это ужасные новости.

— Мне очень жаль, — сочувствует инспектор Фишер. — Для ваших коллег это известие тоже стало ударом.

— Мы так тесно работаем с этими людьми… — тихо произношу я, не в силах до конца осознать весь ужас произошедшего. — Мы узнаем их, становимся частью их жизни, направляем их, контролируем, следим за их успехами, пытаемся дать их детям лучший старт в жизни. Да, знаю, я сказала, что стараюсь эмоционально не втягиваться в чужую жизнь, но это очень сложно.

— Я понимаю вас, голубушка. — Женщина-детектив произносит это так, словно искренне разделяет мои чувства. — К несчастью, ребенку Карлы только что отказали в этом праве на жизнь. Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов о Карле. Она сейчас в больнице и пока не в состоянии о многом нам рассказать.

Я снова прячу лицо в ладонях, погружаясь в раздумья. Все тело томительно ноет от жалости.

— Пожалуйста… — вскидываю руку я. — Обязательно расскажу вам все, что знаю, но я тяжело реагирую на кровавые подробности… ну, вы понимаете, по поводу того, что с ней случилось.

Мне действительно хочется им помочь.

— Просто скажите: она выкарабкается? — спрашиваю я.

— Слишком рано говорить об этом, — отвечает мужчина. — Но врачи не теряют надежды.

Я мрачно киваю.

— Впервые я встретилась с Карлой, когда ей было лет двенадцать, хотя мне известно, что она находилась под наблюдением нашего отдела гораздо дольше. Насколько я помню, к нам обратились из ее школы, сообщив о грозящей девочке опасности. Это была обычная история: неблагоприятные условия дома, безработная мать-наркоманка и отец, то и дело попадавший в тюрьму. Ее мама недавно умерла.

— Нам крайне необходимо знать, с кем дружила Карла, а главное, выяснить, кто мог быть отцом ее ребенка.

Я на мгновение погружаюсь в раздумья. Хочется дать им максимально полную информацию.

— Помнится, у нее была близкая подруга. Эмили — так, кажется, ее звали.

— Может быть, Эмма?

— Да-да, Эмма. Точно, она. Эмма была для Карлы настоящей опорой. Она родом из более благополучной, прочной семьи и, в сущности, работала вместе с нами над реабилитацией Карлы. Подобно своей матери, Карла страдала героиновой зависимостью.

Женщина-детектив делает какие-то пометки.

— Расскажите нам поподробнее о наркотиках.