Пока ты здесь

– Здравствуйте! – хриплым и резким, как воронье карканье, голосом здоровается она с родителями и нависает над Диной: – Так это, значит, ты будешь на Гардемарине ездить?

Дина испуганно жмется к маме.

– Она, она, – подбадривает папа. – Давай, Дин. Покажи, чему тебя научили.

Звучит так, словно у нее контрольная. Контрольные Дина не любит. Насупившись, она идет за Теткой – так она окрестила женщину про себя – по бесконечному проходу в самый дальний конец конюшни.

– Марик! – восклицает Тетка у предпоследнего денника. – К тебе пришли!

Над краем деревянной стенки взмывает голова на длиннющей шее, и на Дину из-за ржавых прутьев решетки смотрит внимательный карий глаз. Дина видит в нем маленькое отражение своего испуганного лица, и конь тихонько всхрапывает.

Тетка открывает дверь денника и подталкивает Дину:

– Ну же, заходи, не бойся.

Он огромный! Темно-гнедой, с блестящей шкурой и длинным густым хвостом. Тянется губами прямо к лицу, шумно дышит, словно принюхивается. Дина несмело дотрагивается до теплой шеи – заниматься вот на таком! Это же настоящая спортивная лошадь, а не учебная лошадка! Что-что, а разницу она понимает.

– Нравится?

Папа стоит в дверях денника. У него странное выражение лица. Дина даже сказать ничего не может, только кивает, зачарованно глядя на красавца-коня.

Со спины Гардемарина она кажется себе совсем большой, а все остальные – маленькими. У него широкая, нетряская рысь. Легкий галоп – Дина ощущает себя птицей, так и расставила бы руки-крылья. Но она послушно держит повод, стараясь не ударить в грязь лицом. Ей хочется смеяться и чтобы Тетка отпустила Гардемарина с корды, которая позволяет двигаться лишь по небольшому кругу, словно Дина совсем новичок, но она молчит и старается все делать правильно. Конь поворачивает уши назад, прислушиваясь к ней, и Дина шепчет ему: «Молодец, молодец!»

С корды его все-таки отпускают, и Дина рысит вдоль стенки, поднимает коня в галоп и переводит в шаг самостоятельно.

Всю обратную дорогу она оглядывается. Пристает с вопросами к родителям: когда же мы снова поедем к Гардемарину, ведь мы поедем, правда?

Через два дня они опять везут ее в клуб, где ждут хорошие, но не идущие ни в какое сравнение с Гардемарином лошадки.

Почему-то папа заходит в конюшню вместе с Диной. Не в ту, где стоят учебные лошади, а туда, где живут частные. Он останавливается возле четвертого денника, и у Дины замирает сердце: из-за решетки на нее внимательно смотрит Гардемарин, тянет воздух ноздрями и всхрапывает, словно здоровается.