Пока ты здесь

«Значит, услышал. Но почему?» – вяло изумилась Дина, выворачивая шею, чтобы оглянуться, в то время как Алекс тащил ее к забранной в бетон и камень набережной слева от темной туши стадиона. От усталости происходящее снова напоминало ей кошмарный сон. Человек махнул рукой в каком-то невероятном салюте и шагнул прямо в клубящуюся Тьму. Там, где он только что был, вскипел мрак, хищные плети потянулись в ту сторону, исчезая с обочин, мимо которых бежали Дина и Алекс. Ликующий сытый вой и свист, которые взревели громче пароходного гудка, громче сирены пожарной сигнализации, ударили по ушам. Тьма взвилась смерчем, вращаясь и вопя.

– Мама… – одними губами прошептала Дина, чувствуя, как волосы на затылке приподнимаются.

– А-а-а! – прозвучал ответом далекий, полный муки мужской крик.

Обдирая ладони, они торопливо съехали по шершавым бетонным плитам к самой воде. Узкая полоска берега была отсыпана щебнем. Темная вода маслянисто блестела оранжевой рябью. От солнца остался жалкий огрызок, оно тонуло в заливе, рассеченное пополам опорами вантового моста. Дина растерянно оглянулась на Алекса. Взъерошенный, с распухшими губами, он подтолкнул ее вперед, вдоль берега, но едва Дина сделала шаг, как в лицо дунул резкий ледяной ветер.

Ветер бросает в лицо мелкую водяную пыль. Ноги дрожат от напряжения, Дина едва удерживается на узеньком выступе, прижимаясь к наружному ограждению балкона бедрами, попой, поясницей. Руки, заведенные за спину, стынут на перилах. Внизу темно, опять не горит фонарь. Над крышами соседних домов наливается глубокой синевой вечернее небо. Тусклый свет автомобильных фар слепо шарит по узкому проезду между переполненной стоянкой и подъездом. Ей холодно, но не страшно. Она медлит просто так, считая удары сердца – двадцать один, двадцать два…

Не о чем жалеть. Маме с папой не придется мучиться, глядя на свою уродку-дочь, друзей, как выяснилось, у нее и не было, любимый предал, врачи солгали. Так будет лучше всем.

Нечего бояться. Что такое короткий прыжок перед перспективой слышать за спиной «О, ужас!» всю жизнь?

…Тридцать… Равнодушно, без тени отчаяния, Дина разжимает руки, отпуская холодные полоски перил, и небо переворачивается. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее ей навстречу несется синий тент, которым обтянут кузов грузовика, неспешно сдающего задом к подъезду дома, прямо под балконы черного хода.

– О господи! – воскликнула Дина и рухнула на колени. В ладони больно впечатались острые обломки гранитного крошева. – Алекс, я умерла!

Она раскачивалась вперед-назад, невидяще глядя перед собой, и повторяла:

– Я сделала это! Я себя убила! Какая же я дура! Я умерла…

– Еще нет! Вставай, Динка, нам нужно бежать. Осталось совсем немного…

Темнота наступала со всех сторон. Солнце почти утонуло в черной воде. Исчезли вечерние тени, поглощенные густеющей на глазах Тьмой, эта Тьма уже не шептала – трубила. Хрипло и страшно: «А-р-р-р-ш, а-а-р-х-ш-а! Ш-а-р-р-а-х-ш!» Она шевелилась, вздымалась волнами, переваливаясь через парапет, но Дина внезапно лишилась страха перед этим чудовищем. Теперь она вспомнила все. Теперь она поняла того человека. Теперь она знала, почему ей не позволено вернуться… Дина повернулась к Алексу. Брезгливое изумление заставляло кривиться губы.

– Я спрыгнула с балкона седьмого этажа, того самого, на черной лестнице… Сама.

– Вставай! – заорал Алекс, не слушая, и рванул ее за шиворот неожиданно грубо и сильно. Тьма крутилась уже у самых ног, выхлестывая из воды. – Беги! Ты должна вернуться! – прикрикнул он и добавил уже тише: – Пожалуйста.