Пока ты здесь

Они снова шли, взявшись за руки. Едва слабость немного отступила, Леша решительно отказался от Дининой помощи.

– Мне кажется, я многое упустил. Так получилось, что в моей жизни есть только музыка, и все остальное подчинено ей. Даже мама, по сути, живет исключительно моей жизнью, а ведь она совсем не старая…

– Выше нос, Алекс! – неожиданно рассмеялась девушка. – У тебя есть шанс все исправить! Верь мне.

Он улыбнулся, сначала краешком губ, а потом широко, так, что сощурились глаза. Она права. И теперь в его жизни есть не только музыка. Теперь у него есть Дина!

Весь оставшийся до Крестовского путь Тьма вела себя подозрительно смирно. Не вспучивалась, не шипела и вообще не проявляла к Алексею никакого интереса. Но он старательно обходил все затемненные места, с подозрением высматривая малейший признак движения. Удивительно, но за целый день – очень короткий – им не встретился ни один человек. Об этом Леша не жалел – жалел только, что с Доктором проститься не смог.

– Дин, – спохватился он уже рядом со стадионом, – а как я тебя найду там, дома?

Они только что прошли мимо конюшни, и Дина с непонятной тоской оглядывалась на нее уже в третий раз. Не понравилась Леше эта тоска, вот он и сбил ее с грустных мыслей.

– Болван ты все-таки, Алекс! – повеселев, сообщила она. – Мы в одной больнице лежим. В одном отделении! Долго искать не придется.

Это тоже было странно. Дина шла рядом – теплая ладонь крепко сжимала его руку – и в то же время лежала где-то там, в настоящем мире, погруженная в наркотический сон. И он сам тоже находился где-то, выбитый из жизни ударом по голове, не способный даже дышать самостоятельно. Странно и страшно. Он посмотрел на Дину. Как у нее хватило смелости вернуться, зная правду об этом городе? Как уместить в душе благодарность и восхищение ее поступком? Как поверить, что эта отчаянная смелость была предназначена именно ему, Алексею Давыдченко, ничем такого не заслужившему?

Солнце как будто решило ускориться, неожиданно просев до верхушек деревьев, и Леша, несмотря на усталость, нашел в себе силы пойти быстрее. Теперь у него просто не было права сдаваться. Дина не отставала. Он скатился по бетонным плитам к воде и помог спуститься подруге, отметив, что тоненькие подошвы ее вязаных тапок истерлись до дыр. «Ну, теперь-то уже все. Больше идти никуда не надо», – подумал Леша. Осознание того, что сейчас произойдет настоящее чудо, вызывало в душе странный боязливый трепет.

Мутная пелена на несколько секунд схлынула с тонущего солнечного диска. Дина крепко стиснула Лешину ладонь, он сжал пальцы в ответ. От волнения перехватило дыхание. Держась за руки, они стояли у самой кромки воды – черной, неподвижной. На миг встретились глазами и повернулись к закату.

Глава 6. ГЕНЕРАЛЬНАЯ ПАУЗА

Генеральная пауза – одновременная продолжительная пауза всех голосов в оркестре, внезапно прерывающая течение музыкального произведения.

Последний луч знакомо ослепил. Дина зажмурилась, до боли сжав опустевшую руку, и открыла глаза. Под воздушными арками моста ЗСД[2] чернела полоска густой тени. Мутное солнце висело в зените, словно Дину забросило в мультфильм, где нарисованный диск способен прыгать по небу туда-сюда, как ему заблагорассудится.

Она обернулась, машинально обшарив взглядом берег. Алекса рядом не было. Его не было нигде. Он вернулся! Он – вернулся, а Дина застряла. Мертвый серый мир расплылся перед глазами. Едва удержавшись на ногах от потрясения, не замечая, что слезы текут по щекам, Дина развернулась и побрела по берегу туда, откуда можно подняться наверх. Все-таки это не ее день, и на пустом берегу она осталась совершенно одна.

Гравий сухо хрустел и разъезжался под ногами. Вот теперь ей стало не по себе. «Сколько длится наркоз? Час? Полтора? Пусть время здесь течет по-другому, но разве я не должна была уже проснуться? А если что-то пошло не так? У врачей вечно что-нибудь идет не так…» Мысли пугали. Вдруг стало зябко, и Дина поплотнее запахнула расстегнутую жилетку Алекса.