Пока зацветали яблони

В этот день они у витрины долго стоять не будут, вернутся раньше, чтобы подождать Деда с огромной ёлкой дома. А возможно, вообще никуда не пойдут. Басё вытащит из кладовки ёлочные игрушки, они вместе бережно снимут с них клочки старых зачитанных Дедом газет «Правда», регулярно опускавшихся в их зелёный почтовый ящик, и разложат на круглом, стоящем посреди комнаты потрескавшемся жёлтом столе, чтобы всё было наготове. Со стола предварительно Басё снимет толстую клетчатую скатерть и расстелет газеты или старую простынь. Ведь это так здорово украшать ёлку! У них имелись даже раритетные игрушки, которые принадлежали ещё её маме. Их подарил ей друг Деда во время Великой Отечественной войны. Знала ли тогда Лариска, что такие игрушки впоследствии будут коллекционировать, и стоить они будут недёшево! Да разве возможно их продать? Потом игрушки выцвели, конечно же, на них появились мелкие пузырьки от потери цвета, но всё равно оставались любимыми, и Машка их застала. Там были: жёлтый самовар; жёлтый и белые чайнички; шишки; орешки и, какие–то матовые с непонятным загадочным узором шары, как в цирке, куда они иногда ходили с Дедом. Цирк Дед любил и всегда восторженно радовался, как ребёнок. Особенно вдохновляли его полёты воздушных гимнастов, о которых, забывая о присутствии открывшей рот Лариски, он восторженно говорил: «Вот сукин сын (ну или, наверное, дочь)!» Что, по его мнению, в переводе означало – «Высший пилотаж, да так и не бывает». В антракте же Дед покупал ей вкуснющее пирожное. Кроме того, он всегда к Новому году где–то «доставал» шоколадные конфеты. Конфеты они с Басё тоже вешали на ёлку на обыкновенной катушечной нитке, стараясь, конечно, чтобы та была зелёного цвета, как иголки сосны, проколов или обвязав конец фантика. Потом постепенно эти конфеты Лариска таскала и съедала, а фантик складывала, будто бы конфета всё ещё находится внутри. Кроме игрушек, конфет, серпантина и празднично блестящего дождика на ёлку разбрасывались кусочки ваты, обозначающие, разумеется, снег. Ещё вату можно было скатать в маленькие шарики и нанизать с небольшими интервалами на нитку, но уже белую. Получалось, что снег медленно падает. Эти незамысловатые конструкции привязывались на багеты, прикреплялись булавками к шторам и даже с помощью изоленты к рамам окна, чтобы они провисали на стёклах. Было необыкновенно красиво и сказочно. Между стенами хрущёвской арки натягивалась прочная нитка с разноцветными флажками с картинками, для чего в стены Дед каждый раз вбивал огромные гвозди. В декабре они с Басё всегда покупали ёлочные игрушки и мишуру в магазине «Спорттовары», который был в двух остановках от их дома. Басё называла это «подкупить игрушки». Туда отправлялись также на санках, которые Басё почему-то именовала салазками. Ну, на них, разумеется, сидела только Лариска, а Басё тянула верёвку. Потом игрушки, аккуратно сложенные продавцом в бумажный пакетик, Лариска прижимала к себе, чтобы не разбить, следуя обратно. Никаких разноцветных полиэтиленовых пакетов тогда и в помине не было.

Всё на их ёлке будет сверкать, а под ёлкой потом она найдёт, хоть маленький, но подарок. Но это только первого января. Накануне Нового года Басё, как обычно, испечёт свои пухлые румяные пирожки с самыми разными начинками, и в их хрущёвке на несколько дней поселится такой сладкий аппетитный запах! Басё называла их уменьшительно–ласкательно пирожочки. Через много лет эти самые пирожки Лариска будет носить в Университет и угощать ребят из своей группы, особенно тех, кто жил в общаге и вкусно поесть не имел возможности. Басё всегда просила обязательно угостить Ваню, завернув для него пирожки отдельно. Ваня был старостой её группы. Невысокого роста, худенький, отслуживший в армии и поступивший на юрфак после рабфака. Его светлые соломенные волосы всегда топорщились ёжиком, а усы были пышными и рыжими. Приехал он из какой-то деревни, теперь и не вспомнить, из какой именно. Он был спокойным и добрым, говоривший тихим голосом. Лариска всегда вспоминала его в немодной нейлоновой рубашке, на которой по чёрному полю были беспорядочно разбросаны зелёные, коричневые и белые узкие прямоугольники, да в таких же немодных коричневых брюках – клёш. Понятно, что гардероб у Вани небольшой, а эти рубашка и брюки – самые нарядные. Насколько это всё неважно…Потом Ваня женился и перевёлся на заочное отделение, чтобы содержать семью, а когда Лариска перешла на пятый курс, его не стало. Умер Ваня от рака.