Пока живы — надо встречаться

Среди участников побега находился и некто Бринь. Месяц назад, попав во второй блок с расстройством желудка и приглядываясь к обстановке, он понял, что в этом инфекционном блоке что-то затевается, ходили слухи про какой-то подкоп, до которого немцы не докопались. И был Бринь немало изумлен, когда позавчера вдруг нежданно-негаданно ему предложили бежать. Лежа сейчас ничком в немыслимо тесной норе, он обдумывал трагичность своего положения.

В самый последний момент на пути Бриня неожиданно появился медик с Кубани. Несмотря на то что тот был седой, как старик, Бринь узнал его по вертикальной складке между густых черных бровей и чуть выпуклым темно-карим глазам. Он увидел медика в раздаточной, где случайно оказался с ним в одной десятке. Тот окинул собравшихся внимательным взглядом, но Бринь, будто от зубной боли, скорчил на лице такую гримасу, что в эту минуту его не узнала бы и родная мать. Ошеломленный непредвиденной встречей, он не слышал, что говорил командир десятки, — перед глазами встала картина прошлогоднего выхода из окружения…

Тогда, после многодневных мытарств, оборванные и голодные, они — заместитель командира полка Солдатов, этот медик и он — забрались ночью в скирду. На рассвете Солдатов послал Бриня разведать, нет ли на хуторе немцев. У первой же хаты его схватили и втолкнули в горницу. Подгулявшие фрицы налили ему полную кружку водки и заставили выпить. Водка огнем ожгла внутренности, и показалось, что если не дадут сейчас кусок хлеба с салом, которым его дразнили, то он непременно умрет. И тогда Бринь привел немцев к скирде. «Эй, робя, будя в прятки играть!» — крикнул он. Никто не отозвался. Немцы выстрелили из ракетницы и подожгли солому. Из огня выкатился медик. А потом раздался взрыв противотанковой гранаты — это подорвался Солдатов.

Не хочется Бриню вспоминать, как избитого медика бросили в бункер, хотя тот пытался объяснить, что он врач, но солдаты только смеялись.

Наутро патруль нашел Бриня пьяным возле клуни. Пинком подняли его и втолкнули в колонну военнопленных, угоняемых на запад. Не знал, да и не мог он знать дальнейшую судьбу этого врача. И вот где пришлось встретить.

Не по себе стало Бриню от этих воспоминаний. Предчувствие скорой расплаты за предательство путало все мысли. Не радуясь сообщению по цепочке о том, что первая группа пошла, он медлил, но кто-то подталкивал его в подошвы ботинок, и, подчиняясь общему движению, Бринь все приближался к выходу. Когда же наконец вылез наружу, то, не зная, как вести себя — ни одного наказа не запомнил на инструктаже, — он сразу же поднялся на ноги и, пригнувшись, пробежал десяток шагов, кувырнулся в кювет, затем вскочил и, шаркая ботинками по булыжнику дороги, завертелся волчком от резкого окрика. Вдоль ограждения несся охранник. Метнувшись назад, Бринь повалился, передернулся, засучил ногами, втягиваясь в песчаное устье подкопа.

— На-кры-ли-и, — придушенным голосом сообщил он оцепеневшим людям.

Над самой головой раздался выстрел.

Николай Сусанов уже был на пути к освобождению, когда наверху раздался выстрел и пулеметная пальба огласила окрестности. Наступила мучительная минута разочарования и крушения всех надежд. По цепочке передали: «Возвращаться назад!» Весь туннель, заполненный людьми до отказа, застонал. Никто обратно ползти не хотел. Но вот наверху послышался топот, резкие голоса, выкрикивающие команды, и тогда один за другим десятки людей с досадой стали пятиться, пробираясь обратно в блок. Кто-то распорядился: отряхнуться и без шума расходиться по своим местам.

Сусанов вылез из штольни в коллектор и в тусклом свете разглядел врача Ивана Беду.

— Коля, задержись, — приказал Беда.

Сусанов подался по коллектору вправо. Здесь уже ждали Макс Иевлев со своим другом Щегловым и Мишка Ларин.

Когда последний человек вылез через лаз в раздаточную, Беда шумно вздохнул.

— Подкоп, видно, утром найдут. — В голосе послышалась ярость и отчаяние. — Надо сбить немцев с толку. Предлагаю вход в штольню со стороны приемной площадки засыпать.

Звук выстрела отозвался в груди Романа Лопухина жгучей болью: сорвалось, не всем удастся убежать. Судорожно метались прожекторные лучи, полосуя темноту, а белые ракеты, взлетающие вверх, выхватывали из темноты фигурки бегущих.

Добравшись до опушки леса, Лопухин увидел впереди себя Чистякова и Вострикова. Они поддерживали тяжело дышащего Хомича. Из-за деревьев показались Бухляев и Федоров, затем Стасюк и Семен Иванов. На ходу запрокидывал голову Харитон — ему не хватало воздуха. Подоспел Павка Кузенко и с ним еще несколько человек. В поле виднелись еще люди. С трудом отыскивая проходы в колючей проволоке, сразу же исчезали в лесу.

— Пора уходить, — тяжело дыша, произнес Стасюк.

Ломясь сквозь кустарник, все устремились через лес к реке Горынь. Лопухин в волнении то и дело оглядывался назад и, когда подбегали отстающие, спрашивал на ходу: кто выходил последним и что там произошло?

По сожженному мосту удалось перебраться на другой берег реки. Небо уже освобождалось от туч, проглядывали луна и звезды.