Покаяние

Ладно, вперед. По ступеням лестницы из армированного бетона, резко заворачивающим у каждой площадки. Сколько раз он видел, как в пролет падают люди. Некоторые – нечаянно. Альсада едва прихватывал перила, точно они и не были ему нужны. Пока они поднимались, его бросило в пот. Последнее время ему не хватало физической нагрузки. Но сегодня, между марш-броском в морг и заварушкой в баре, он впервые за долгое время ощутил такой прилив адреналина, что едва не затосковал по тем дням, когда еще не просиживал штаны за столом с бумагами. Альсада толкнул дверь пожарного выхода, ведущую с площадки на третий этаж. А с той стороны разве нет аварийного рычага?

– Где этого мерзавца черти носят?

Не станет же Галанте увольнять его на пороге пенсии?

Дверь в кабинет комиссара была приоткрыта. Яркий солнечный луч саблей рассекал темный коридор. Эстратико нагнал Альсаду. До сих пор он отставал на несколько шагов – возможно, из вежливости, потому что уж ему-то подъем по лестнице дался легко. Галанте не принадлежал к сторонникам политики открытых дверей; когда комиссару хотелось довести свое мнение до подчиненных, он спускался к ним сам, – так что Эстратико вряд ли бывал у него в кабинете. Ох и страшно же ему! Нас вроде ни разу еще на такие встречи не звали. Альсада решил идти первым.

– Я здесь, шеф, – отчеканил он.

С его прошлого визита кабинет не утратил своего лоска. В отличие от офисов на нижних этажах, здесь был порядок: ни коробок, ни гор бумаг. Только внушительный стол черного дерева посреди комнаты. На нем высилось личное дело в салатовой обложке и с темно-синим корешком. Убранство стола завершали два пресс-папье: справа – мраморный шар размером с кулак на элегантной подставке, слева – бронзовая статуэтка, сопровождавшая Галанте с самого начала его карьеры. В статуэтке угадывалось что-то антропоморфное, во всяком случае, у нее была голова, торс и, по всей видимости, конечности, но пропорции были совсем не человеческие. Инспектору за все время так и не хватило духа полюбопытствовать, что это за существо.

– Я здесь, шеф, – передразнил комиссар. – «Я здесь, шеф»?

На Галанте была строгая накрахмаленная рубашка. Безупречен, как и всегда.

– А где ты шлялся, когда тебя хватились тут? Ты должен был находиться в участке, никуда не отлучаясь! Я кому внутренние инструкции пишу, если ты с ними не считаешься?

Что автором этих инструкций на самом деле был Пинтадини, правая рука и шестерка Галанте, знали все. Комиссар вряд ли стал бы утруждать себя политкорректными формулировками вроде «техники переговоров для разрешения конфликтных ситуаций»; в его редакции это бы звучало скорее как «вломите этим ублюдкам, только следов не оставляйте».

– Когда я велел не привлекать лишнего внимания, я что, по-твоему, имел в виду? Неужто ты, единственный из всей полиции, не в курсе, что все – буквально все – наши силы сейчас брошены на борьбу с протестами? Неужто тебе не известно, что мне пришлось отправить всех ребят в город? Что приходится фильтровать срочные вызовы, и настолько жестко, что сейчас мы даже не реагируем на сообщения о повреждении имущества? Я-то думал, что дал тебе поблажку. Просто сиди себе за столом и жди, вдруг что срочное. Но нет же. Ты и с этим не справился. Великий инспектор Альсада, – произнес Галанте, точно объявил выступление знаменитого фокусника, – великий инспектор Альсада у нас пребывает за гранью добра и зла. Что, если ему вдруг захочется заняться дурацким мелким дельцем, которое еще не открыто? Он будет понапрасну транжирить время – свое и коллег, – вместо того чтобы довести до конца уже открытое дело, лежащее у него на столе. А если он не в духе и хочет расквасить кому-нибудь физиономию? Что ж, он идет в город и ни в чем себе не отказывает! – Галанте саданул по столу обоими кулаками, и мраморный шар задрожал и чуть не скатился с подставки.

Краем глаза Альсада заметил, что Эстратико прячет руки за спиной.

– В свое оправдание… – начал было инспектор.

– Какие уж тут оправдания! Откуда они у тебя, Хоакин! – Галанте был единственным человеком в управлении полиции, который звал инспектора по имени. На мясистом лице комиссара проступила ностальгическая улыбка; он понизил голос и добавил фамильярным тоном: – А я ведь считал тебя человеком, который умеет себя вести, особенно когда надо принимать важные управленческие решения. И ждал, что ты покажешь молодежи достойный пример.

Альсада кивнул. Вот почему ты няньку ко мне приставил.

– Новичка нынешняя ситуация вполне может с толку сбить, но не тебя, Хоакин. Мы и не такое видывали, или забыл? И ничего, справились.