Покаяние

– Альсада, каких слов ты от меня ждешь? Что хочешь услышать? – Вукич тоже поднялся с места и угрожающе навис над Хоакином. – Что он – эксперт по боли? Это так! Что он знает, сколько ударов человек способен вынести, прежде чем потерять сознание? Знает! Сколько дней человек продержится без еды и воды, пока не наступит смерть? Сколько вольт нужно, чтобы причинить невыносимую боль, но не поджарить мозг? Потому что, если его поджарить, человек уже не сможет отвечать на вопросы и назвать больше имен? Да, он все это знает, и еще много такого, чего тебе и не вообразить. Это его работа! Не всем же быть Сократами, Альсада, и пить яд в случае чего! Кому-то приходится жить в реальном мире!

Вукич задохнулся, и на мгновение показалось, будто он и сам смутился, что повысил голос. Комиссар обвел кухню взглядом и снова сел. Альсада последовал его примеру.

– Так что же ты хочешь услышать? – продолжил комиссар уже мягче. – Может, тебя утешит, если я скажу… что на самом деле он хороший человек? Что под суровой личиной скрывается…

– Она у него совсем не суровая, – возразил Хоакин.

– И то верно. – Вукич улыбнулся и подался вперед. – Послушай. Он человек находчивый. И дотошный. Он знает все ходы и выходы во всех исправительных заведениях. Разбирается в медицине.

Хоакин опустил голову и уставился на кофейную гущу на дне своей чашки. Скажи ему кто прежде, что он окажется в таком положении, он рассмеялся бы ему в лицо. Хоакин покрутил чашку, наблюдая, как гуща меняет форму. Это не может быть по-настоящему. Есть еще время все поменять. Человек ведь способен обмануть судьбу?

– Моя матушка могла бы вам погадать, – заметил Вукич, кивнув на чашку в руках Альсады. – Балканская традиция. Но у меня припасена премудрость ничуть не хуже: в компании одних праведников далеко не уйдешь, Альсада. Я же не прошу тебя с ним дружить. Но откровенно говоря, если ты и впрямь хочешь вытащить брата и его жену из ада, в который они угодили, лучшего помощника тебе не найти.

– Согласна, – сказала Паула. И вопрос был решен.

Вукич, точно впервые вспомнив о ее присутствии, обратился к ней:

– А что, даже todopoderoso[38] отказался помочь? Мне кажется, уж он-то сообразил бы, кому позвонить, чтобы все устроить… – И посмотрел многозначительно.

Старик Арангурен некоторое время назад вышел на пенсию, но его связями в высших кругах столицы еще можно было воспользоваться. Преимущество принадлежности к определенной династии в городе, где правильная фамилия еще что-то значит. В обществе не знали, что отношения у отца и дочери натянутые, и Паула не собиралась об этом распространяться, особенно перед Вукичем. Тут Хоакин был спокоен: она виртуозно умела скрывать свои чувства. Лишь человек, много лет проживший с ней в браке, смог бы прочесть печаль в ее улыбке, когда она встала из-за стола и сказала уже на выходе из комнаты:

– Пожалуйста, больше не повышайте голос. Не хочу, чтобы вы мальчика разбудили.

Черт.

Паула застыла как вкопанная, обернулась и с ужасом посмотрела в глаза мужу.

Как выражался Вукич, когда учил их, новичков, как правильно проводить допрос? «У страха есть запах, – говаривал он, смакуя каждое слово, – весьма узнаваемый. Испускать который никому бы из вас не захотелось. От вас требуется… – тут он вскидывал нос и принюхивался, – его почуять. А потом выяснить, что его вызывает».

По спине Хоакина пробежал холодок. Неужели этот запах сейчас исходит и от меня?

– Какого мальчика? – неспешно уточнил Вукич. Лучше бы закричал.

Только тут Хоакин увидел истинную суть своего начальника. Ту, о которой его так часто предупреждала жена, но он ей не верил: этот человек – отнюдь не джентльмен. А головорез с золотыми карманными часами девятнадцатого века. Терпеливый конъюнктурщик и садист. Но прежде всего – головорез. Почему он меня не арестует? Такой был бы карьерный взлет.

– Давай скажем… – проговорил Альсада, глядя в глаза жене. Как будто остались варианты. – У моего брата и его жены есть ребенок. Сын. Он был с ними в квартире, когда они пришли. Но его почему-то упустили.

– То есть как это – «упустили»? – невозмутимо спросил Вукич. С явным удовольствием.

– Думаю, он услышал шум – точнее, уверен – и инстинктивно спрятался. Мы, когда приехали, нашли его под кроватью, – пояснил Хоакин.

Не теряя ни мгновения, Вукич поднялся.

– Можно на него взглянуть? – спросил он у Паулы. Почему он обратился именно к ней?

Если она и была напугана, то виду не подавала.

– Идемте со мной.