Покаяние

– Честно сказать, сеньор, никогда бы не подумал, что вы из тех, кто участвует в маршах пустых кастрюль. – Эстратико попытался поднять всем настроение, но в его взгляде инспектор прочел ту же тревогу, что переполняла его самого. – Да еще без пиджака.

– Я тут исключительно по его милости. – Альсада с улыбкой отступил в сторону, и Мати с Эстратико увидели скорчившегося на земле парня. Альсада сделал Соролье знак подняться, но тот не шелохнулся. – Это Соролья.

– Он все это время был в сознании? – уточнил молодой полицейский.

– Едва-едва, – сказал Альсада.

Эстратико сел на корточки рядом с Сорольей, достал из кармана кусочек ткани и развернул. Внутри оказались две таблетки. Он что, всегда их с собой носит? Альсада повернулся к полицейскому, но сперва удостоверился, что Мати наблюдает за демонстрацией и может пока постоять на вахте вместо него. Хоакин тоже присел и поймал себя на том, что уперся рукой в землю, чтобы не упасть. Стар я уже для такого.

– Что это? – спросил он.

– Нужно немного смягчить удар, – объяснил Эстратико и протянул таблетку Соролье. – У него же паническая атака, да?

Альсада кивнул. Беззаботность, с какой молодежь говорила на подобные темы, и радовала, и пугала.

– Соролья? – окликнул Эстратико.

Но тот не отозвался. Даже сейчас Соролья безумно похож на него. Последний раз Альсада видел Хорхе в предсмертной агонии на заднем сиденье машины Вукича, несущейся наперегонки со временем, которое ни за что не обгонишь. Не сейчас, Хоакин.

Соролья заставил себя взглянуть на молодого полицейского. Не теряя времени, Эстратико вложил ему в рот одну из таблеток, точно мама-птичка червяка своему птенцу. Проглотив, Соролья привычно втянул голову в плечи.

Эстратико посмотрел на инспектора:

– И часто с ним такое?

Все, больше колени не выдержат. Альсада поднялся и негромко пробормотал:

– Время от времени.

Эстратико тоже встал и обвел взглядом толпу.

– Вы же на машине сюда приехали? А припарковались где? – Он явно почувствовал, что надо сменить тему.

– У дома Вукича.

– Комиссара Вукича? Я-то его не застал… – осторожно проговорил полицейский.

– Да, на другом конце Чакариты.

– Хотите, мы его туда отнесем? – предложил Мати, обернувшись.

Надо же, какой внимательный. Загорелый, в майке с надписью Nirvana, он походил на греческую статую, отлитую из бронзы.

– Ну… – протянул Альсада и виновато добавил: – Далековато все-таки.

– Вот именно, – подметил Эстратико. – Да еще тьма народу, так что задачка будет не из легких.

– Ладно-ладно, – уступил Мати. – Но отсюда надо уходить.

– Согласен, – сказал Эстратико. – Единственный вопрос – куда…

Альсада уже досконально изучил список своих контактов, когда искал кого-нибудь поблизости, и никого, кроме Эстратико, не нашел.

– Погодите! – Эстратико ухмыльнулся собственной идее. – Если так подумать… Знаете, кто живет всего в паре-тройке кварталов отсюда?

Альсада взглянул на него в замешательстве.

– Долорес, сеньор.

– Наша Долорес?

– Она самая.

Хоакин был знаком с Долорес больше двадцати лет, и только теперь понял, что почти ничего о ней не знает. Перестань она появляться в участке, он не смог бы никак с ней связаться.

– Она живет близко. Вот только… – Эстратико замялся. – Вдруг она сейчас на работе?

– Сегодня? – Альсада не смог скрыть изумления.

– Как знать… – сказал полицейский. – Давайте я ей позвоню и уточню, дома ли она.

– Кто такая Долорес? – спросил Соролья с земли.

Вовремя ты очнулся.

– Ну… она… – Альсада запнулся, подыскивая подходящее слово.

Эстратико прикрыл динамик телефона ладонью, а другую руку протянул Соролье.

– Это приятельница твоего дяди, – прошептал он. – Из полиции.

– Позже объяснишь, откуда у тебя ее номер, – в шутку потребовал Альсада.

– Да легко, – отозвался Эстратико. – Утром вы мне велели оформить на нее документы. А у меня эйдетическая память, сеньор. Это когда…

– И без тебя знаю, что такое «эйдетическая», Эстратико. – Это когда достаточно лишь один раз прочитать текст – и ты его запоминаешь. Но чего я в толк не возьму – это как ей хватило беспечности назвать свой номер и адрес. Получается, все его предостережения пошли прахом?

Полицейский заговорил в трубку, прижав ее к уху.

– Да. Долорес. Это Орестес. Из отделения, – уточнил он.

Откуда ж еще, можно подумать, мы в греческой драме и Орестесы тут на каждом шагу.

– Да. Скажи, ты сейчас дома? Послушай. Окажи одну услугу. – Орестес хохотнул: – Не льсти себе! Я не о тех услугах!

Альсада усмехнулся, Мати – тоже.

А он-то тут что смешного нашел?

– Можно мы к тебе зайдем? – продолжил Эстратико. – Пожалуйста… Я тут с инспектором Альсадой и… Да? Ладно, ладно. Да. Понял. Будем через пару минут. Спасибо. До свидания.