Покаяние Менгеле (СИ)

Я слышал о смерти верного друга Аушвица, но не думал, что Джину это затронет. Вообще она к животным очень привязывается и Ральф был не исключение.

Неужели смерть собаки так пошатнула Джину, что она забыла о жизнях людей? Вот оно как! Теперь у меня есть…Хотя нет, я не буду ради своего счастья приносить в жертву животных, да и тем более это запрещено властями.

— Разве ты не огорчен смертью Ральфа? — неожиданно спросила она.

Даже при слабом освещении фонарей я видел её грустное личико. Она выглядела совсем иначе, нежели в обычные дни.

Даже не знаю радоваться ли мне или огорчаться.

— Конечно. Я тоже любил эту собаку, но увы, она уже была старой и даже в смерти она выполняла свой долг. Очень хорошее животное, я бы возжелал иметь такого преданного на войне, — к сожалению, у меня не было верных друзей среди собак на фронте, да и животные там гибли часто. Некоторые получали очень много ранений, однако при этом оставались живы. И меня один раз спасла собака, правда потом она подорвалась на мине. Такое зрелище даже вспоминать больно, когда видишь смерть своего спасителя и ничего не можешь сделать.

— Теперь никто мне не принесет сладости…Ральф всегда приносил мне пакетик сладостей, а теперь его нет. Я…Я хочу посетить его могилу, — продолжала Джина, всхлипывая.

Я тут же обнял её и прижал к себе, она не сопротивлялась. Смерть всегда сближает людей, точнее смерть кого-то.

Скорбь такая заразная, её даже можно использовать в своих целях. Я взял её осторожно за руку и пошел дальше, пока она всхлипывала.

Нужно было идеальное место, чтобы начать свои попытки достучаться до Джины.

— Конечно, ты посетишь могилу Ральфа, только я узнаю где она, — ласково обняв её за плечи, я высматривал удобное место. Надо было где-нибудь приземлиться. Знаю, сейчас ночь и она опасна своим покровом, под которым любит скрывать опасных личностей.

Но я не боялся, не сейчас. На глаза мне попалось пшеничное поле, оно было весьма большое и густое. Вот и место. Я подошел к нему ближе, а затем, преодолев немного пшеничных колосьев, уселся прямо посредине поле.

Колосья поблекли под лунным светом и не казались больше такими золотыми, какими мы привыкли их видеть.

Я прислушался. Где-то стрекотал сверчок, ездили машины и лаяли собаки. Джина уселась рядом со мной и вопросительно оглянулась вокруг.

— Разве мы не пойдем домой? — её лицо под сиянием лунного света казалось таким грозным, серьезным, совсем диким и чужим.

Я даже задумался насчет того как выгляжу перед ней?

— Конечно пойдем, Собачка, только вот отдадим немного времени отдыху и памяти Ральфа, — скорбь сближает и я использовал её как гарбун, которым притяну к себе мою милую нимфу.

И Джина повелась. Я нежно обнял её и теперь она сидела рядом со мной и смотрела на небо. Звезды смотрели на меня с черного полотна и будто подмигивали. Смерть кого-то всегда облегчает задачу для меня. Мои руки уже по локоть в крови, скоро и душа станет такой же черной и окровавленной. Но что я могу поделать, если такова моя природа? Менять что-то не хочу и вряд ли буду. Чужая кровь — моё призвание.

— Я очень любила Ральфа, он был таким хорошим, но я даже не подозревала, что он старый. Совсем, — тихо говорила она, не обращая внимание на то, что я спокойно поглаживаю её по спине.

Обычно она орет, вырывается, а тут никакого лишнего действия.

Я кивал на её слова, продолжая свои ухаживания. Моя душа трепетала от такого грандиозного шанса! Я мог спокойно дотронутся до любой части тела своей Собачки и она вовсе не возражала, даже не замечала, что я делаю. Я бы мог сделать её очень приятно, если бы она только мне это позволила! К сожалению, Джина даже не знает об этом вообще. Она не знает о сексе, совсем ничего и я очень удивлен этому. Разве ей не говорили? Разве её не учили? Девочка очень странная.

— Кого мне теперь любить? Ральфа больше нет, у меня кроме него никого не было, — продолжала она выпячивать свою тоску и скорбь, хотя это скорее её горе.

Пройдя по её черным, как сия ночь, волосам, я нежно поцеловал девочку в висок.

Я чуть было не ответил на её вопрос своим желанием, ведь слишком резких движений тут делать тоже опасно.

— Там есть ещё собаки, девочка моя. У нас много хороших собак, я уверен, кого-нибудь ты обязательно полюбишь, — пытаясь поддержать разговор, прошептал я ей на ушко.

Моё желание назревало, инстинкты брали своё. На моей девочке сегодня надето такое короткое платье.

Моя рука невольно коснулась её маленькой ножки и прошлась чуть выше колена. Я остановился и посмотрел на Джину, а она уже принялась возражать. Внимание её полностью сосредоточилось на мне. Теперь она заметила, что я делаю больше, чем нужно. Джине явно не нравилось, что я шагнул так далеко. Я убрал руку с её ноги и разочаровано посмотрел в глаза моей принцессы. В её глазах ещё пылала скорбь об ушедшем друге, я теперь понял, что совершил ошибку. Она грустит, по настоящему тоскует, а я тут лезу к ней со своей романтикой. Я использовал реальную скорбь, чтобы достичь своей цели, в каком-то смысле я использовал Джину.