Покажи мне дорогу в ад

Вечером того же дня лакей в оранжевой ливрее с синими аксельбантами положил на мой письменный стол формальный вызов на дуэль. Вызывал меня не барон, а его старший сын, Алан, превосходный фехтовальщик и опытный стрелок. Мне предлагалось прислать секунданта и выбрать оружие.

Шансов остаться в живых после сражения на шпагах с Аланом фон Цароги у меня было мало. Поэтому я выбрал пистолеты, а секундантом назначил Ипполита. Позвонил ему и все рассказал. Ипполит тут же простил мне «дикую выходку в склепе» и поехал к барону уточнять детали поединка.

А я пошел в «Мельбурн». Напился, пристал к каким-то девкам, опрокинул музыкальный автомат «Шанталь», подрался с охранником и был с позором изгнан из бара. Кузен Ипполит подобрал меня на улице и отвез домой. На своем прямоугольном драндулете с обрезанной задницей. Линкольне Континентале.

Вначале молчал, качал головой и поглаживал себе бакенбарды. Потом сообщил, что секундантом Алана будет крепыш Мориц, второй сын барона.

— Физически Агнесса не пострадала, только пальцы поранила, но психически… Ведет себя неадекватно. Ничего внятного о произошедшем с ней сказать не может, только бормочет какую-то чушь. Баронесса якобы сказала барону — это не моя дочь. И закатила истерику. Вызвали доктора Фердинанда. О том, что Агнесса провела час в гробу тетушки Агаты не знает никто, кроме нас двоих и трех моих людей. Пока они молчат. Я обещал отрезать язык садовыми ножницами тому, кто проболтается. У барона все думают, что ты подстерег Агнессу в парке и устроил сцену ревности с рукоприкладством. Дуэль состоится завтра в девять утра, на Черной балке, у Скалы дьявола. Стрелять будете из револьверов Кольт питон, с пяти шагов. Если кто-то будет ранен или убит, секунданты будут утверждать, что это был несчастный случай на охоте. Револьверы я проверил в присутствии Морица, они в порядке. У тебя и у Алана будет только один выстрел. Кстати, Алан сказал мне, что ничего лично против тебя не имеет и понимает твои чувства, но обычай требует того, чтобы он отомстил за сестру. Обещал прийти на твои похороны, принести венок и заказать по тебе поминальную службу. Почему-то ему не приходит в голову, что с пяти шагов ты тоже вряд ли промахнешься. И кого будут хоронить — еще бабушка надвое сказала.

Ипполит уехал от меня около двух часов ночи. Настоятельно советовал успокоить нервы восточной медитацией, отоспаться, а утром обязательно принять ледяной душ и помолиться четырнадцати Святым Помощникам.

Ночью меня мучил кошмарный сон.

Будто бы иду я по плоской равнине. По сухой красноватой земле. Спотыкаюсь о большие круглые камни, которые разбросал великан.

Долина окружена со всех сторон невысокими горами, похожими на терриконы. Горы эти мертвые — на них не растут ни трава, ни кусты, ни деревья.

Вокруг меня — огромные трилиты, дольмены и два дерева. У одного из них оторваны ветки… у другого ветки горят как свечи.

Недалеко валяются два скелета, это я и Алан.

Странной, танцующей походкой ко мне подходит обнаженная женщина. На голове у нее — фата из фиолетовых листьев. Это моя невеста.

Она говорит мне: «Видишь, что ты наделал? Разве можно мстить женщине? Теперь ты мертвец, а я должна сто долгих лет бродить по этой красной долине, зажигать и тушить ветки на дереве».

Я пытаюсь ответить, напомнить ей, что она мне изменила. Но не могу произнести ни слова, мои губы помертвели, язык не ворочается.

Тут я замечаю, что ее длинная фата из листьев — пустила в землю толстые корни и любимая моя не может сделать ни шага. Она стонет и протягивает ко мне руки. А я не могу ей помочь.

Разбудил меня отчаянный стук во входную дверь. Одетый в новый, с иголочки, баварский костюм, Ипполит был недоволен, что я еще не готов к отъезду. Ворчал и кашлял.

С трудом умылся и натянул на себя короткие кожаные штаны, клетчатую рубашку и жилет. Маскарад этот придумали умники секунданты для маскировки дуэли под «охоту молодых баварцев на кабанов». На плече у Ипполита был его старый винчестер в чехле.

Вместо завтрака выпил несколько глотков «Бомбея» из голубенькой бутылочки. Ипполит пить не стал. Всю дорогу до Черной балки он был серьезен и немногословен, как и подобает человеку, везущему осужденного на эшафот.

Мы прибыли ровно в девять. Стояли у Скалы дьявола и курили.

О об этой скале рассказывали всякие небылицы. Будто бы рядом с ней в римские времена жрецы старых богов проводили какие-то зловещие ритуалы с человеческими жертвоприношениями, а в средневековье тут устраивали шабаши окрестные ведьмы.

На самом деле ничего дьявольского в этой геологической формации не было. Скала как скала. Метров тридцать высоты. Две ее вершины слегка напоминали рожки, а вход в неглубокую пещеру, в которой я так любил прятаться в детстве, — искривленный в конвульсии рот. Две выбоины в камнях, заросшие мхом, можно было с натяжкой принять за глаза. Недалеко от скалы пролегала тропинка, по которой часто бегали студенты городского университета. По выходным на скале тренировались самодеятельные альпинисты.