Покажи мне дорогу в ад

— Папа провел всю войну в колониях. Кажется, на островах, в Полинезии. И не торопился в Европу. Сразу после войны он был представлен Де Голлю и прослужил еще несколько лет. Он никогда не был боевым генералом, он отвечал за снабжение войск всем необходимым. Кстати, генералом его сделали за день до отставки. Только для почета.

— Всем необходимым снабжал армию? Хлеб и мясо покупал?

— На голодный желудок воевать трудно.

— А вы уверены в том, что ваш родитель родом из Австрии? Может быть, все-таки из Германии? К чему лукавить?

— Возможно. Только, при всем уважении, скажите мне пожалуйста, какое это все отношение имеет к моему пребыванию в Италии?

— Значит, вы не отрицаете, что ваш отец родом из Германии?

— Вердамт! Какого черта вы меня об этом спрашиваете?

— А знаете ли вы, князь, что не все Эстерхази были сановниками и фельдмаршалами, встречались среди них и провокаторы и даже шпионы?

— Знаю, черт вас возьми! Знаю, только одного, Фердинанда. Знаю еще, что существует торт Эстерхази, ну и что?

— А то, что вы не турист и не душка, а агент вражеской державы. И мой долг добиться от вас правдивых показаний и изолировать вас, как потенциальную угрозу. Может быть, все-таки выпьете капучино?

— К дьяволу ваше капучино!

— Выпьете капучино, выкурите сигарету, подумаете, поразмышляете и расскажете мне, на сей раз чистосердечно, зачем вы прибыли в Отранто. Это последние вежливые слова, которые вы тут слышите, клянусь девой Марией!

— Я все же вам рассказал. Ни слова больше не скажу! Позвольте позвонить во французское консульство в Риме.

— Ни слова не скажешь? Ты у меня сейчас не то что заговоришь, а споешь и спляшешь! Эй, карабинеры, ко мне!

В кабинет вбежали два солдата в смешной синей форме. Они связали мне руки мохнатой веревкой. Продели ее через блок в потолке (почему я не заметил его раньше?), натянули веревку и приподняли меня на воздух. И я повис на связанных руках. Другой конец веревки солдаты привязали к стальному кольцу в полу. После этого вышли из комнаты.

Чиновник закрыл окна кабинета шторами, включил две настольные лампы и направил их режущий глаза свет мне в лицо. Затем достал из ящика письменного стола пластиковый кнут и изо всех сил хлестнул им меня по спине. Потом еще раз, по животу. По бедрам. По ягодицам. По лицу.

У меня от боли начались спазмы в животе и горле.

— Ну что, будешь говорить, канарейка? Или предпочитаешь почирикать?

Обезумевший от злобы чиновник с хрустом разодрал мой паспорт, бросил его на пол и прорычал:

— Он тебе больше не понадобится!

Как долго этот мясник бил меня, я не знаю. Тенниска моя и брюки промокли от крови, на рунах лопнула кожа. Терпеть боль не было сил.

По комнате 39 шныряли тени. Турки, норманны… Люди с рыбьими лицами.

Я узнал доктора Шнабеля и капитана с трезубцем. Пьяные магнаты жадно наблюдали за экзекуцией. Четырнадцать голых проституток танцевали чарльстон. Слуги в набедренных повязках предавались свальному греху. Восемьсот отрантских мучеников беззвучно парили в небесах и посылали мне оттуда воздушные поцелуи.

Рядом со мной стоял Кришна и улыбался своей бриллиантовой улыбкой. Качал головой в шапочке как фарфоровый китайский болванчик.

Когда солдаты снимали меня с веревки, я расслышал, как один из них сказал:

— Смотрите, у него штаны мокрые.

Меня поволокли куда-то. Вначале тащили вниз по лестнице, потом — по плохо освещенному подземному ходу.

В голове промелькнуло: «Они тащат меня в казематы Арагонского замка».

Меня впихнули в каменный мешок и с грохотом закрыли за мной квадратную железную дверь.

Страшная волна тошноты прошла по моему телу. Я выблевал весь мой завтрак и потерял сознание.

* * *

Очнулся я у себя в отеле, на кровати.

Посмотрелся в зеркало — следов хлыста на лице не обнаружил. На руках, животе, бедрах — никаких ссадин или ран.

На письменном столе лежал мой паспорт. Целый и невредимый. Рядом с ним валялась маленькая, с треть странички, бумажка — справка с печатью Морского управления Отранто, подписанная ответственным за въезд в Отранто на плавающих средствах иностранных граждан, синьором Эрнесто Фосколо. Справка была дана в том, что я легально въехал в Италию и имею право находиться на ее территории до трех месяцев как турист. Но не имею права без особого разрешения полиции учиться, работать или заниматься бизнесом.

Вышел на балкон. Море сияло, теплый воздух пах йодом, на пляже девушки танцевали тарантеллу, клоун раздавал детям воздушные шарики.

Включил телевизор. По одному каналу показывали передачу о здоровом образе жизни — «для тех, кому за семьдесят», по другому — о «флоре и фауне Австралии», по третьему — передавали репортаж о показе мод в Милане. Нашел новостной канал. Дикторы говорили так быстро, что не понял ничего, но, судя по картинкам и их улыбкам — ничего страшного в мире не происходило.

То жуткое, что случилось со мной вчера, припоминалось смутно.