Покажи мне свой мир (СИ)

— Да вам его и иметь-то не стоит. Это не только неоправданный риск, это ещё и какая-то невольная насмешка над миллионами загубленных жизней. Использовать, да даже просто иметь его — кощунство! Господи, вам иногда такие простые вещи надо объяснять, как будто вы сами этого не понимаете.

— Ну прости, наши учёные не хотели ничего плохого, когда его воссоздавали.

— Я уверен, что мудак, изобретший атомную бомбу тоже о плохом не думал. А вышло всё, как вышло — и теперь мы живём в руинах.

— Ну ладно, ладно, у нас ещё есть формальдегиды. Это как, можно? Или тоже аморально?

— А ты не злись на меня! Лучше почитай что-нибудь о Холокосте — по-другому запоёшь. Формальдегиды твои никак не связаны с фашистами?

— Это всего лишь вещества, выделяющиеся при разложении топлива. Ничего жуткого, правда? Их-то можно использовать против очень даже реальной угрозы, или как? Уродов этих жалеть будешь? Ну так вспомни, что эта тварь, вот там, за стеной, сожрала Грэга и Пола, пока те ещё были живы. Их надо уничтожить, Бэлл. И я воспользуюсь любым средством, чтобы это сделать. Мне плевать, с чем там это связано. Понятно тебе?

Из всей его тирады я услышал только то, что Пола и Грэга сожрали живьём. Эти слова оглушили и потрясли меня, в моём воображении живо всплыла картина жуткой смерти обоих ребят, и меня охватил панический ужас, когда я только попытался представить себе, какими ужасными были для них последние секунды до смерти. Кроме того, беременность тоже добавила красок в мои ощущения — на меня накатила тошнота, и я часто задышал, чтобы её унять. Джер, кажется, понял, что сболтнул лишнего, и осторожно взяв меня за плечи обеспокоенно смотрелся в моё лицо.

— Эй, Бэлл, ты чего? Тебе плохо? Я тебя напугал?

Я только хватал ртом воздух, чтобы успокоиться и привести в порядок взбунтовавшийся против меня организм. Мне нельзя волноваться, а тем более живо воображать сцены кровавой расправы — это может повредить ребёнку. Я должен подумать о чём-то хорошем, о чём-то приятном и милом. А совсем не о поедании людей живьём. Пока я пытался вытащить из подсознания картинки, где детки играют с котятами, Джер сообразил быстрее и, подняв меня на руки, быстро отнёс соседний кабинет, смежный с тем, где лежал мёртвый зверь. Там он посадил меня на кушетку, прислонил спиной к стене и метнулся к двери, чтобы позвать на помощь. Тут же появился пожилой альфа в белом халате и шприцом в руках.

— Что у тебя случилось, миленький? — доктор, годящийся мне по возрасту в дедушки, посмотрел на меня добрыми глазами с весёлой искоркой и взял меня за руку, нащупывая пульс. — Кто обидел такого чудесного омегу? Тебе плохо?

— Он на третьем месяце, а я ему брякнул лишнего про этого монстра, вот он и испугался, — ответил за меня Джер, нервно закусивший губу.

— Ну это ты зря, Джер, ему волноваться нельзя. Давай-ка, ложись, миленький, расслабься, — он помог мне улечься на кушетку. — Не надо тебе никакого укола, сейчас полежишь немного, тошнота пройдёт, я дам тебе попить водички, и ты будешь как новенький. Договорились?

Я кивнул и притих, закрыв глаза. Старичок ласково, как ребёнка, погладил меня по дредастой голове, и мне стало спокойно.

— А скажи-ка мне, миленький, это ты за Глэйдом замужем?

— Я, доктор.

— Ну и славно, ему давно пора ребёночка завести, давно. Твоему-то, Джер, малышу сколько уже?

— Почти пять, — мутант всё ещё нервничал из-за моего недомогания, но чудесный старичок разговаривал на отвлечённые темы, чтобы переключить наше внимание на приятные вещи. И правда, мы оба вспомнили кудрявого прелестника Арчи и оба улыбнулись.

— Ну вот видишь, а ваш с Глэйдом малыш ещё совсем крошечный. Давно ему пора, давно. Отдыхай. Я должен идти, а ты, Джер, посиди с мальчиком, дай ему попить, а потом проводи его домой, хорошо?

Рыжий альфа без вопросов согласился, и доктор вернулся в соседнюю комнату, а мы задержались ещё на полчаса — я лежал на кушетке, стараясь думать о рыжих кудряшках Арчи, а его папаша нервными шагами мерил комнату из угла в угол.

— Успокойся ты, всё уже в порядке. Тошнота при беременности — это нормально.

— Да, но только не на третьем месяце. Прости, я совсем не хотел тебя напугать и обидеть.

— Я не обижаюсь. Всё уже хорошо. Пойдём, отведёшь меня к Дэнни? Знаешь, мне кажется, что хоть я и муж Глэйда, совершенно не в моих силах выполнять его функции, пока он болен. Лучше это будешь ты. Я понятия не имею, как бороться с волосатыми полумедведями, а вот ты — имеешь. Я думаю, Глэйд согласится.

— Я спрошу его, ладно? Действительно, беременному омеге хочется думать совсем не о таких вещах. Пойдём, — он помог мне подняться с кушетки и, осторожно поддерживая, повёл к лифтам.