ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – Правда? были и в те годы хорошие моменты, согласитесь.

   – Согласен. Только я не о приятных моментах вспомнил.

   – Да? А что же?

   – Я вспомнил, с каким азартом некоторые шли в стукачи. Карьеру сделать, убрать конкурента. Просто из любопытства. И почти всегда вслух называли это патриотизмом. Или осознанием своего гражданского долга.

   – Вы хотите сказать?.. – лицо Владимира Аркадьевича стало наливаться кровью.

   – То, что я хотел сказать, я уже сказал. О сталось одно – иногда нам действительно удавалось при помощи стукачей защищать интересы Отечества. И это как-то примиряет меня с существованием стукачей. Всего доброго! – Виктор Николаевич вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

   24 октября 1999 года, воскресенье, 21-00, Киев.

   Машина с номерами российского посольства остановилась возле видавшего виды «опеля». Задняя дверца «опеля» со стороны водителя открылась, и под мелкий моросящий дождь вышел высокий худощавый мужчина. Не торопясь, он обошел свою машину, задержавшись немного в свете ее фар, потом остановился напротив капота посольской машины, так, что ее фары осветили его лицо.

   Открылась передняя дверца машины. В салоне зажегся свет и стало видно, что в машине только один человек, на месте водителя.

   Высокий мужчина подошел к посольской машине, заглянул на заднее сидение, потом сел в машину и захлопнул дверцу.

   – Здравствуйте, – сказал водитель.

   – Здравствуйте, – ответил гость.

   Они с минуту помолчали.

   – Закурите? – предложил наконец водитель.

   – Не курю, и, насколько я знаю, вы тоже.

   – Польщен таким вниманием к особе скромного посольского служащего со стороны военной контрразведки братской Украины.

   – И все?

   – И еще немного удивлен. Чем могу быть вам полезен? И такая срочная встреча в таком неожиданном месте…

   – Обряд выполнили?

   – В смысле?

   – Выразили недоумение, теперь мы можем поговорить без дипломатических вывихов? Как профессионалы?

   – Смотря о чем.

   – Конечно. Смотря о чем. Например о шпионаже России против независимой Украины.

   – Не по адресу. Пусть ваше министерство иностранных дел составит телегу и передаст его нашему послу…

   – Кто передаст? Наш МИД передаст? За передаста ответите, – серьезно сказал контрразведчик.

   Россиянин засмеялся:

   – Ну, слава Богу, а то все ломаю голову, отчего такой официоз.

   – Дело у меня официальное, – тяжело вздохнул украинец.

   – Внимательно слушаю.

   – Наши орлы-оперативники вычислили очередного российского шпиона. Гражданина Украины.

   – Без комментариев.

   – Ясное дело. Какие комментарии? Согласно негласной процедуре, наш сотрудник сегодня днем встретился с вашим агентом…

   – Пардон, у России нет секретных агентов в Украине.

   – Хорошо, с тем, кого мы заподозрили в работе на некое сопредельное государство. Сотрудник, как это принято, должен был сообщить о провале и рекомендовать, неофициально рекомендовать, срочно покинуть территорию Украины.

   – И?

   – Вопрос из чистого интереса?

   – Из праздного любопытства.

   – Наш сотрудник найден убитым в квартире Дмитрия Андреевича Горяинова.

   – Чушь.

   – И тем не менее.

   – Вы хотите сказать…

   – Мы ничего не хотим сказать. Мы просто хотим напомнить правила игры и, чисто гипотетически поинтересоваться, как отреагирует российская сторона, если мы предпримем некоторые адекватные меры в адрес тех, кого подозреваем в шпионаже в вашу пользу.

   – Еще раз повторяю – это чушь. Это невозможно, потому, что невозможно никогда. Во всяком случае, не на текущем этапе.

   – Вы так думаете?

   – Я так думаю.

   – Очень хорошо. Тогда я бы с удовольствием выслушал ваши предложения по поводу конфликта.

   – Чисто гипотетически?

   – Чисто.

   – Мне кажется, что вам стоило бы поискать хозяина квартиры. Я даже думаю, что российская сторона, неофициально, конечно, всячески пошла бы вам навстречу.

   – Вот это не нужно. Мы нашли Дмитрия Андреевича.

   – И что он сообщил?

   – Он смог сообщить только, что несколько часов назад был убит в районе Гидропарка. Что по этому поводу может сообщить российская сторона? Официально.

   – Ничего. Неофициально – тоже ничего. Для меня это полная неожиданность. Единственно, что я могу твердо обещать, мы предпримем максимум усилий, чтобы расследовать это происшествие. Надеюсь, украинская сторона верит в нашу искренность в этом вопросе.

   – В этом вопросе? Верит. Мы запускаем по этому следу группу. Готовы принять вашего наблюдателя. Скажем, в порядке обмена специалистами. Кого-нибудь из контрразведчиков.

   – Я передам ваше предложение.

   – Очень хорошо. И еще одно, совершенно неофициально, нам нужно переговорить с кем-нибудь из вашей части «Спектра». Неофициально, – еще раз подчеркнул контрразведчик.

   – Попробуем. Вам это нужно с той же степенью неофициальности, что и по делу Горяинова?

   – Еще неофициальнее…

   – Ну, ты, барин, и задачки задаешь!

   – Итак?

   – Завтра утром я сообщу по обычному каналу. Если получу добро – со спектровцем будете общаться вроде как в рамках расследования убийства. Устроит?

   – Совершенно.

   – Тогда – до встречи.

   – До встречи, – контрразведчик пожал руку представителю российского посольства и вышел под дождь.

   Россиянин подождал, пока уедет «опель», потом завел двигатель своей машины.