Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

Он почти угадал, но я, естественно, стал возражать.

Не надо, не надо! — опять улыбнулся посол. — Я вам раскрою еще одну тайну. Если я завизирую и отправлю вашу бумагу, то те же тупые вопросы будут заданы мне из Москвы, и, так же как вам, мне нечего будет ответить. Возвращайтесь к себе в Исфаган, если понадобитесь, я вас вызову.

Так началось мое путешествие, продлившееся целых пять лет.

ДРАГУН-РАЗВЕДЧИК, КРЕПОСТНОЙ-ДИПЛОМАТ И ПОДАРОЧНЫЙ СЛОН

История наших консульских отношений началась в 1717 г. с необычайного события: первым русским консулом при шахском дворе стал Семен Аврамов, двадцати лет от роду, крепостной!

Семен был внештатным переводчиком при посольстве Артемия Волынского41. Произошло это следующим образом. Посольство в самом начале столкнулось с кадровыми проблемами. Толмач, присланный из Санкт-Перербурга, оказался совершенно непригоден к работе. Это выяснилось, когда наши прибыли в Шемаху. Волынский отчислил его «понеже дурак и пьяница, которого хотя часто и наказывал, а унять не мог. А он бес никакова языку не имеет, не точию здешнева, но и по руски написать».

Таким образом, выполнение государственных задач, поставленных лично Петром, оказалось на грани срыва: работа предстояла опасная, сложная и ответственная, а толмача не было. Наудачу Волынский встретил Аврамова, холопа астраханского обер-коменданта Чирикова, который был послан в Шемаху по какому-то делу. Выяснилось, что Семен «зело искусен здешнево языка... и по русски читать и писать может без нужды, также и с природы ума изряднова».

Молодой посланник, еще недавно боевой офицер, отличался решительным нравом. Он не стал спрашивать согласия коменданта, на это не было времени, да и кто знает, уступил бы тот уникального крепостного или нет?! Считая, что действует в интересах державы, Волынский увез Аврамова в Персию.

В Исфагане Семен проявил себя самым лучшим образом: он оказался наблюдательным, коммуникабельным, хорошо знал язык, добывал важную информацию, которую умело анализировал. Поэтому, когда в ходе переговоров Волынского с Фатх Али-ханом Дагестани[32] встал вопрос о назначении постоянного российского представителя при дворе Султан Хосейна, выбор пал на него. При отъезде из Исфагана осенью 1717 г. Волынский, с согласия персидской стороны, оставил Семена в качестве нашего резидента, по сути — консула.

Уже первое донесение Аврамова представляло большой интерес и свидетельствовало о хорошем знании дела: он в срочном порядке сообщал о взятии афганцами провинции Герат, переходе на их сторону систанского хана Асадоллы и продвижении объединенных войск на Керман. Писал о захвате султаном Маската островов в Персидском заливе, пустой шахской казне и некоторых деталях внутренней жизни двора. В частности, не без юмора упоминал о том, что во время «затмения месяца» перепугавшиеся придворные посадили шаха на трон и махали над его головой мешками с деньгами, чтоб отвести беду, после чего отдали деньги мулле.

Вот вам и крепостной!

Посольство Артемия Волынского вообще состояло из одаренных людей, да и задачи они решали неординарные. Одна история со слоном чего стоит!

По официальной версии, цель посольства Волынского заключалась в упорядочении российско-персидских торговых отношений. На самом же деле в секретной инструкции, подписанной лично Петром, вопросы торговли стояли в самом конце. Задачей номер один была разведка местности, состояния вооруженных сил, укрепрайонов и городов. И все это надлежало выяснить «так, чтоб не признали персияне».

Волынский блестяще справился со всеми задачами.

В Исфагане он подписал выгодное для России торговое соглашение, а также пришел к выводу о необходимости создания в Персии русских торговых компаний и параллельно консульского надзора за купцами, поскольку их «главная беда» заключалась в том, что «сами между собою один другому пакости чинят», «ежели где кому обида случится, другие ему не помогают... чинят повседневные ссоры и драки напився, с чего больше поношения и стыд приносят отечеству, нежели пользу». И ежели «впредь не будет над купцами консул, то не надеюся я, чтобы могло притить в доброе состояние и порядок комерция наша».

За время пребывания в Исфагане Волынский изучил вооруженные силы Персии досконально, об этом свидетельствуют его письменные донесения Петру. С учетом внешних угроз он предсказал близкий крах империи Сефевидов, что и произошло в 1722 г. в результате афганского нашествия.

Самой сложной оказалась разведка местности. Путь посольства лежал через Каспий, разрешение на сухопутное путешествие не давали. Персы всеми силами старались как можно быстрее избавиться от русских, которые торчали здесь уже более года и совали нос во все дырки. Слабость сефевидской державы была очевидна, и шахский двор не хотел, чтобы подробности стали известны сильному соседу. Вот тут Волынский и придумал гениальную хитрость. Когда по традиции тех времен его спросили, какой подарок русский царь желал бы получить от персидского шаха, он ответил: «Слона!»