Похищение Европы

Шурали тащил её легко, как ребёнка, как девчонку-третьеклассницу. Оба быстро запрыгнули на заднее сидение. Надя обернулась. Лицо Софии показалось ей странно скованным. Нет, она не была напугана, но всё же… Шурали перестал улыбаться. Лицо его сделалось жёстким и отчуждённым. На неё, на Надю, он смотрел, как на чужую. Шурали что-то приказал Арьяну на непонятном языке. Машина резко тронулась с места. Надя больно ударилась грудью о торпеду и выронила смартфон. — А как же Лазарь? — пролепетала она. — Молчи! — прорычал Шурали, а Арьян достал из кармана пластиковую бутылку и протянул её Наде.

— Drink![60] — сказал он.

Надя снова посмотрела на Шурали.

— Попей водички, — попросил тот ласково.

София вела себя спокойно, словно не ей, а кому-то другому и заслуженно только что заломили за спину руку. Пока Надя нюхала содержимое бутылки, пока она искала под ногами смартфон, Шурали пустился в длинные, путанные объяснения, касающиеся буйного поведения Лазаря, его непонятного для правоверных пьянства и пристрастия к пешим прогулкам по диким лесам.

— А леса здесь вовсе не дикие, — возразила Надя, делая первый глоток из бутылки Арьяна. — Вокруг живет много народа. Но старый Иван, похоже, рассорился со всеми.

— Drink! — строго повторил Арьян и Надя сделала ещё один глоток.

* * *

Как хорошо порой спится в теньке, под щебет птах. Несебр — небольшой приморский городок, но в разгар сезона он становится похожим на мегаполис-миллионник. Вереницы машин, многолюдство, грохот денсингов — всё без перерыва, круглосуточно. Война на Ближнем Востоке добавила Солнечному берегу гостей. С началом курортного сезона жизнь превратилась в настоящее светопреставление без выходных, без возможности спокойно поболеть. Даже Лазаря, в кои-то веки, трудоустроили. Пашет официантом в «Чемпионе» посменно. А бар в сезон закрывается только в пять часов утра. А открывается к завтраку. Сегодня Спас, что называется, по блату вытребовал Лазаря у его начальства, чтобы отправить вместе с девчонками в Галямо-Буково. Спас договорился хорошо и накануне поездки Лазаря отпустили с работы в несусветную рань, в девять часов. Лазарь радовался вчера. Ещё бы! Весь вечер свободен. Весь следующий день — в обществе прекрасной Софии, которую он с началом этих сумасшедших будней вовсе перестал видеть. Ну и чему же посвятил Лазарь свободный вечер? Дегустации вин, разумеется. А поутру голова гудела. И было не до Софии. И было ни до чего. Опохмеляться вполне позволительно, но это только в самых исключительных случаях, если, разумеется, этим не злоупотреблять. Ну Лазарь и опохмелился. Лежа на жесткой, иссушенной солнышком траве, он припоминал вкус ракии и духоту автомобильного салона, а также твёрдые плечи мужиков, между которыми он сидел. Помнил Лазарь и локоны Софии — свитый в замысловатую причёску чистейший шелк. Пожалуй, так, без косы, ей даже больше идёт. А более он ничего не помнил.

Лазарь приподнялся, сел, огляделся. Место казалось знакомым. Ему не один раз доводилось проезжать мимо этой вот автобусной остановки — последней на пути от Средеца до подворья Ивана Чавдарова. На этой самой остановке в конце весны они со Спасом…

Лазарь встал на ноги. Его шатало.

— Похоже, я набухался с мусульманами, мать Пресвятая Богородица, — тихо произнес он. — А потом Софиюшка просто выкинула меня из машины. Жалко. Мы пару недель толком не общались и вот теперь я набухался, как последняя тварь…

Приговаривая так, он вышел на дорогу и поплёлся по обочине в сторону подворья Ивана Чавдарова. В лесу слева и справа от дороги уже клубились сумерки. Оглушительно и страстно пели сверчки. Иных звуков Лазарь не слышал. В голове гудело, но о стакане прохладного винца почему-то не мечталось. Наоборот. Желалось чего-то нейтрального — простокваши или воды. А ещё — прилечь на чистую постель. Лазарь прекрасно понимал, что провалялся на остановке едва ли не весь день. А потому и больше всего сейчас ему хотелось, чтобы в глаза ударил свет фар Спасовой машины. Пусть он вернется в Несебр несолоно хлебавши — Ивана-не-видавши. Пусть навсегда останутся невыясненными причины покуса его Иваном. Лишь бы добраться домой, к маме. Нет, не к маме. Лазарь остановился, утёр испарину со лба. Мама тут ни при чём. К Софии! Но ведь это она, София Чавдарова, выкинула его из машины в пустом лесу, где весной и в начале лета шатались толпы нелегалов.

— Эй! Кто там? — услышал Лазарь тихий голос.

— Я из местных. А ты ступай на КПП, к пограничникам. Сейчас бойцам «Группы бдительности» не до тебя. Курортный сезон у нас.

Лазарь прибавил шагу. Стоило бы и побежать, но мешала непомерно тяжелая голова. Да и закатное солнце в небесах занимало слишком невыгодную позицию. Вечернее светило било, слепило, плевалось лучами, заставляя жмуриться и прикрывать лицо рукой. Ещё вчера у Лазаря были солнцезащитные очки! Эх, да где они теперь? Лазарь опустил голову, словно изготовившийся к брачной схватке буйвол, и тут же вступил в темную лужицу. Красная дорожка убегала с обочины вправо, в кусты.

— Помогни… Лазарь… помогни…