Похищение Европы

Лазаря повело вправо, в кусты, словно за руку кто-то потянул. Он вбежал в заросли, ломая колючие ветки.

— Ах, ти гладен и жаден вечно да ходиш! — бормотал кто-то и Лазарь брёл на голос, преодолевая дурноту.

— Ти дойде при мен…[61]

Лазарь остановился, нагнулся, присмотрелся.

— Дед Иван?

— То я.

— Чавдаров?

— А то…

— Что с тобой, дед Иван? — Лазарь по привычке обратился к нему на русском языке, но старик смотрел на него бессмысленными, прозрачными глазами и, казалось, ничего не понимал.

— Зачем ты лежишь здесь, старина?

Дед молчал. Он открывал и закрывал глаза, шевелил усищами, но более не издавал ни звука.

— Вот и у меня голова болит…

Лазарь потёр висок. Рука его увлажнилась, но он не придал этому значения. Хохотать и веселиться почему-то больше не хотелось. А ведь он ясно помнил, как совсем недавно взахлёб смеялся над чем-то. Помнил вкус ракии. Старая серебряная фляжка, принадлежавшая некогда его деду, придала напитку странный привкус. Лазарь помнил и привкус, но что-то важное он всё же позабыл — как-то быстро и тяжко опьянел. И неприятное похмелье всё ещё не покинуло его. Мысли путались. Он помнил, как утром на кухне наполнял фляжку. В неё поместилось меньше стакана напитка. Почему же теперь голова так тяжела?

— Ты стар, Иван, — проговорил Лазарь. — А в таком возрасте опасно куролесить. Я сейчас помогу тебе подняться, но ты уж пожалуйста больше меня не кусай. Хорошо?

Он ухватил старика под мышки и попытался приподнять. Тело Ивана показалось ему чудовищно тяжелым. Пришлось снова опустить его на траву. Где-то неподалеку выводил трели сверчок. Быстро темнело. Как же так? Они покинули Несебр ранним утром, а теперь… Лазарь посмотрел на часы. Половина девятого. Если небо темнеет — значит, уже вечер. Лазарь посмотрел на свои руки. Их покрывала тёмно-красная влага. Где же он так перепачкался? Лазарь понюхал ладони.

— Похоже, это кровь, старик…

Сладковатый, нутряной запах свежей крови навязчиво лез в ноздри. Зато в голове прояснилось. Надо бы добраться до подворья деда Ивана, взять машину, девчонок. Старик нуждается в неотложной помощи! Нет, пожалуй, лучше для начала набрать 911. Телефон должен быть в заднем кармане бриджей. Лазарь задумался. Сунешь в карман грязную лапу — весь окажешься перепачканным в крови. Он принялся вытирать ладони о рубашку старика. Дед Иван отдавал предпочтение одежде тёмных, немарких оттенков. Вот и сейчас на нём была надета чёрная рубашка. Лазарь вытер руки об неё, но они почему-то не сделались чище. Наоборот, теперь и тыльные стороны его ладоней оказались перепачканными в крови.

— Оставь, — тихо проговорил Иван Чавдаров. — Не трогай меня. Больно. Дай помереть.

— Нет! — всполошился Лазарь. — Куда тебе помирать? Эй, дед! Открой глаза! Ну!

— Чего тебе?

— Укуси меня!

— На том свете…

— Нет! Послушай! Не засыпай!

Лазарь, сам не зная зачем, принялся совать окровавленную руку в рот старика.

— Укуси меня, старый хулиган. Помнишь, как ты покусал меня? Помнишь, как по пьяни показывал, как кусаются твои лошади и сам цапнул меня за плечо? Синяк был во всю руку. Я тогда хотел заявление писать. В полицию. Но Наташа меня отговорила. Помнишь Наташу? Ах, да ты её не видел!.. Зато дочку её знаешь. Красивая такая. Надя. Она часто к тебе приезжает.

— Надю тоже убили, — проговорил Иван.

— Что?!!

Лазарь вскочил было на ноги, но те подвели его и он снова рухнул на колени.

— Звони в полицию, сынок! — шептал старый Иван. — Телефон в переднем кармане штанов.

Чтобы достать нечто из переднего кармана, надо задрать рубаху и Лазарь сделал это. Глубокая рана пересекала живот старика. Вот почему он держал руки под подолом рубахи! Он зажимал ими рану! Вот откуда зловоние! Бедолага спасался, зажимая страшную рану на животе, заправляя в брюшную полость вываливающиеся кишки.

— Ну что же ты? — хрипел дед. — Телефон точно там. Звони! Эх, молодой все още. Война никога не е виждал. И тук е… тук е[62].

Лазарю удалось добыть телефон Ивана до того, как рвотные позывы вывернули его желудок. Впрочем, все старания оказались напрасными. Пластмассовая коробка дешёвенького аппарата оказалась наполнена кровью и не функционировала должным образом. Тогда Лазарь принялся шарить по собственным карманам, уже не заботясь о чистоте бриджей. Но в карманах телефона не оказалась. Тем временем старик прикрыл глаза и, казалось, перестал дышать.

* * *

Ночью Царь Царей явился вновь. Тихо сел на край кровати. Точно так же присаживался к нему Спас, отгибая в сторону край простыни. Царь говорил тихо и очень уж долго, но Ияри слушал со смиренным вниманием, старался отвечать толково и коротко, дабы не утомлять многословием высокого своего опекуна.

— … теперь твое тело избавилось от недомогания, — сказал в заключение Царь Царей и Ияри почувствовал прикосновение его руки. Десница горячая и тяжелая опустилась ему на голову, провела по волосам ото лба к макушке.

— Да, я чувствую себя хорошо. Сам умываюсь. Обедаю вместе со всеми.

— Теперь надо лечить твою душу, — продолжал царь. — Ты тоскуешь. Если не победишь тоску — тело твоё заболеет вновь.