Похищение Пуха

– А из чего ты будешь пулять? – уточнил Саша. Костя ответил, что он будет пулять шишками. Он даже стал собирать шишки, считать и складывать их в кучу, но нечаянно уснул. За Костей уснул и Саша. Мама унесла их в палатку.

– От Саши болотцем попахивает! Надо бы его всё-таки помыть, – сказала она с сомнением.

– Да ну! Что за глупости! – влезла Марьянушка. – Кто нам в детстве руки мыл? Мама повторяла: «Больше грязи – толще морда».

А Гаврилов сказал:

– А мне другое интересно: если какой-то человек, чисто теоретически разумеется, не будет мыться лет пятнадцать, будет ли он загрязняться бесконечно, или через какое-то время начнётся процесс самоочищения?

– Обязательно начнётся, если это наш Саша. Раза два в день он будет падать в лужи и изредка попадать под дождь, – сказала мама, но к Саше всё же легла спиной.

К ней под бок, как котёнок, приткнулась Рита и тоже уснула. Перед тем как уснуть, Рита намотала себе на палец мамины волосы. Она всегда так делала, чтобы мама ночью куда-нибудь не сбежала. Вскоре спали уже почти все. Гаврилов, Лепот и кузнец договорились не спать каждый по три часа, подстраховывая Петю.

Дежурство Лепота было последним – перед рассветом, когда, как известно, не спать сложнее всего. Это он сам так решил. Лепоту так хотелось схватить преступника, что он даже спал в обнимку с булавой. Со стороны казалось, что на плече у известного писателя лежит женская головка с какими-то торчащими буклями.

Вика всё устраивала на ночь своих собачек. Вилли и Ричард улавливали в лесу шорохи. Вскакивали, выли, лаяли. Им отзывались далёкие собаки из Научного. Изредка кто-то из этих далёких собак даже выглядывал из кустов, и тогда оказывалось, что не такие уж они далёкие, эти «научные» собаки. А когда из леса вылетела и пронеслась над поляной сова, Вилли и Ричард припали к земле и потом долго возбуждённо лаяли, предупреждая друг друга об опасности.

– Ужас! Я так испугаф-гаф-гаф-гаф-ся! – пищал Вилли.

– КошмаРРРРРР! – соглашался Ричард.

– Слушай, сестра! – возмутился Петя. – Не могла бы ты убрать куда-нибудь собак? С собаками на нас никто не нападёт!

– Ну и хорошо! – обрадовалась Вика. Но Петя заставил её затолкать собачек в самый низ длинного спальника, где они кое-как улеглись, изредка всё же взвизгивая. Потом прорыли лапами спальник, прорыли днище палатки и выкопали себе под палаткой нору. В этой норе они спасались от хищников, а заодно и от папы Гаврилова, который очень дорожил этим спальником.

Петя построил себе у костра шалаш. В спальный мешок забираться не стал, а только укрылся им сверху, чтобы можно было быстро выскочить. Рядом с собой положил монгольский лук и стрелы и тут же разместил верёвку, по всей длине укрытую травой. Дрова в костре быстро прогорали. Пете приходилось каждые десять минут вылезать и подбрасывать пару веток, иначе он начинал мёрзнуть.

Марьянушка и здесь не удержалась от советов.

– Ты бы потолще брёвнышки взял, одним концом в костёр положил, а другим к себе их повернул. Тепло бы ночью к тебе само подбиралось! А сам бы ты под шалашиком лежал и грелся.

– А вы откуда этот способ знаете? – подозрительно спросил Петя.

– Я же в горном училась. Мы в экспедиции ходили, руду искали. По два месяца каждый год. Как-то лежу – а кто-то через меня лезет и давай мой рюкзак потрошить. Я думаю, что это моя соседка. Кричу: «Лена, чего ты в моём рюкзаке забыла?» И тут кто-то из палатки шмыг – и в тайгу. Оказалось, медведь. Не зароешь раз консервные банки – медведи и привыкнут за экспедицией таскаться.

Наконец все легли и заснули. Не спали только кузнец и Петя. Кузнец, лежа с краю в палатке, держал руку на рукояти меча. Петя же, освещая себе лицо экраном телефона, негромко читал:

– «Winnie de Poeh, Winnie l’ourson, Medvídek Pú, Winnie la Pu, Puchatek, Мечо Пух, Пу а-Дов, Peter Plys, Kubuś Puchatek, Вини-дэр-Пу, Мишка-Плюх – все это названия одного и того же героя на разных языках». – Потом приподнимался на локте, смотрел на маленькую палатку, на тёмные кроны леса: не шевелятся ли – и, обнаружив, что всё спокойно, добавлял: – Но лично мне больше нравится белорусское Віня-Пых!

Не спать было трудно. Это Петя вполне осознал где-то после двенадцати. Обычно в это время дома он только начинал колобродить: хлопать дверцей холодильника, что-то перенастраивать в компьютере, воровать у Кати её любимые наушники, чтобы посмотреть фильм. Сейчас же глаза у Пети слипались так, будто на каждой реснице было по капле клея. Петя и щипал себя, и пытался читать, но текста уже почему-то не понимал. В полусне Віня-Пых ловил сачком пчёл, Вінні-Пух танцевал боевой гопак, Пу а-Дов укоризненно косился на Мечо Пуха, а Вини-дэр-Пу умолял всех называть его просто Пухером.

Петя вздрагивал. Было холодно. Откуда-то прилетали одиночные комары и садились ему то на руку, то на щёку. В Научном лаяли собаки. Чуяли кого незнакомого или просто не сошлись во мнениях по своим собачьим вопросам? Вершины деревьев, прежде неподвижные, теперь шевелились при полном внешнем безветрии. Может, это Пухи толпой пришли спасать своего собрата?