Похищенная грешником

Ее брови еще сильнее сведены вместе, и она выглядит чрезвычайно уязвимой. От этого зрелища мое сердце тает.

Теперь я понимаю, почему эта женщина обвела Низу вокруг пальца. Обидеть Лару – все равно что пнуть щенка.

Внезапно у меня возникает желание успокоить ее, не потому, что этого хочет Низа, а потому, что я не хочу, чтобы это невинное создание жило в ужасе.

Наклонив голову, я кладу руки на подлокотники кресла.

— Ты хочешь меня о чем-нибудь спросить?

Она колеблется, но затем поднимает подбородок и спрашивает:

— Как вы наказываете своих сотрудников? — Ее пальцы начинают теребить ткань платья. — Если мне позволено знать, сэр.

Я либо увольняю их, либо убиваю. Все зависит от того, как много они знают обо мне и в чем заключается проступок.

— Если ты не предашь меня, наказания не будет.

— Предам, сэр? — Страх в ее глазах ослабевает, и постепенно голубой цвет становится светлее, наполняясь желанием угодить мне.

Удар в мое нутро мгновенный и сильный.

Иисус.

— Не говори людям о том, что происходит в моем доме. Не разглашай никакой информации обо мне.

Она быстро кивает.

— Я не буду. — Она нервно прикусывает нижнюю губу, затем говорит. — Итак, я ни с кем не должна говорить о вас, и должна держаться подальше от восточного крыла.

— В этом вся суть. — Мгновение мы смотрим друг на друга, затем я спрашиваю. — У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?

Она снова колеблется, и становится ясно, что ей никогда не разрешали задавать вопросы. Ей не по себе, но все же она берет себя в руки и спрашивает:

— Разрешены ли отношения?

У нее есть любовный интерес?

Я мгновенно хмурюсь, совершенно застигнутый врасплох.

— Почему ты спрашиваешь? — Ей лучше не начинать водить мужчин по моему дому.

— Ах ... просто Низа Ханым очень добрая, и мне становится трудно держаться от нее на расстоянии.

В конце концов я моргаю, как Низа раньше, затем в моей груди поднимается гнев.

— Ты спрашиваешь меня, разрешу ли я дружбу между тобой и Низой?

— Да, сэр.

Раздраженно нахмурившись, я смотрю на женщину, задаваясь вопросом, что за жизнь у нее была, пока я не подстрелил ее.

Лара ерзает на своем стуле, затем быстро бормочет:

— Простите. Я не хотела вас расстраивать.

— Ты меня не расстроила. — Мазур, блять, расстроил. — Конечно, тебе разрешено дружить с Низой. На самом деле, я поощряю это. — Просто чтобы уберечь себя от головной боли в будущем, я добавляю. — Но никаких парней. Если ты собираешься завести романтические отношения, лучше, чтобы это происходило за пределами и не рядом с моим домом. Не приводи сюда мужчин.

Я наблюдаю, как абсолютное замешательство омывает ее лицо, но затем приходит понимание, и женщина сильно краснеет. Румянец на ее щеках действительно делает ее привлекательной.

— Я… Я никогда этого не сделаю.

Подожди минутку.

Я обнаруживаю, что наклоняюсь ближе, мои глаза изучают ее сильную реакцию дискомфорта.

— У тебя раньше был парень, верно?

Лара быстро качает головой.

— Это было запрещено.

Иисус.

В моей груди поднимается волна желания защитить, и прежде чем я успеваю подумать о последствиях, я говорю:

— В таком случае, тебе не следует заводить романтические отношения, пока я не одобрю этого мужчину. Теперь ты живешь под моей крышей, а это значит, что я несу за тебя ответственность.

Вместо того, чтобы возразить, что я накладываю ограничения на ее личную жизнь, Лара выглядит облегченной моей просьбой.

— Да, сэр.

Вероятно, это потому, что она ни хрена не понимает, как ориентироваться в жизни. Мазур серьезно поработал над этой женщиной.

Ублюдок.

— Если есть что-то, в чем ты не уверена, просто спроси. У тебя никогда не будет неприятностей из-за того, что ты задашь вопрос. — Может быть, я преступник и убийца, но я не мудак.

Еще большее облегчение омывает ее черты.

— Благодарю вас, сэр.

Тот факт, что она благодарит меня за то, что я позволил ей задавать вопросы, наполняет меня еще большим состраданием.

Теперь, когда Лара, кажется, чувствует себя более непринужденно, я решаю добавить:

— Если ты помнишь что-нибудь о Мазуре, что, по твоему мнению, могло бы представлять для меня ценность, пожалуйста, скажи мне.

Она наклоняет голову.

— Например, что, сэр?

— Любые отношения, которые у него были. Телефонные звонки, которые ты слышала. Люди, которых ты видела приходящими и уходящими.

Лара кивает.

— Я хорошенько подумаю, и как только что-нибудь вспомню, дам вам знать.

— Хорошо. — Поднимаясь на ноги, я снова оглядываю комнату. — Они принесли твои вещи из дома Мазура?

— Да, сэр. — Лара встает и проходит мимо меня, чтобы открыть шкаф. — Я положила это сюда, потому что оно не поместилось бы под кроватью. Надеюсь, это нормально?

Мой взгляд останавливается на пластиковой коробке. Недолго думая, я достаю ее из шкафа, бросаю на кровать и снимаю крышку. Я смотрю вниз на скудную одежду, пару туфель и детский сборник рассказов.

Не в силах поверить, что это все, что есть у Лары, я хватаю форму горничной и бросаю ее на кровать. Отвращение наполняет мою грудь, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Лару.

— Это все, что у тебя есть?