Похищенная грешником

— Ты девственница. Блять, может быть, в этом и причина.

Я снова опускаю взгляд, но затем Габриэль спрашивает:

— Мазур занимался сексуальным рабством?

Я быстро качаю головой.

— Я не знаю, каким бизнесом он занимался. Иногда я видела наркотики и оружие.

— Там никогда не было девушек, приходящих и выходящих из дома?

— Ничего такого, что я видела, — честно отвечаю я.

Все еще держа одну руку в кармане, Габриэль поднимает другую руку к лицу, большим пальцем потирая нижнюю губу.

Я снова моргаю, мое сердце пропускает удар, и в животе возникает странное ощущение.

Его золотистые глаза медленно скользят по мне, затем он шепчет:

— Ты можешь зайти внутрь, Лара.

Кивнув, я ухожу и проскальзываю обратно в дом через боковую дверь.

Я чувствую разочарование из-за того, что не смогла больше помочь, но Тимон заставил всех нас жить в таком страхе, что мы никогда не осмеливались ослушаться его и опускали головы.

Это был единственный способ выжить.

Глава 24

ГАБРИЭЛЬ

Пока я готовлюсь к мероприятию, о котором совершенно забыл, я продолжаю прокручивать в голове разговор с Ларой.

Она девственница, но это не может быть причиной, по которой Мазур хочет ее вернуть. Мужчина сказал мне трахнуть ее, прежде чем отправить обратно, так что это определенно не для того, чтобы продать ее девственность на черном рынке.

После того, как я надеваю пару бриллиантовых запонок и свой Rolex, я вздыхаю. Последнее, на что я сейчас настроен, – это общение с людьми, на которых мне насрать. Я иду только ради бабушки.

Одетый в черный смокинг, я выхожу из своей спальни и спускаюсь по лестнице на нижний этаж. Эмре уже ждет в вестибюле, выглядя чертовски скучающим, когда он смотрит видео на своем телефоне.

Когда он замечает меня, он говорит:

— Ты должен посмотреть это.

— Эмре, я не в настроении смотреть видео, — бормочу я, испуская еще один вздох. — Пойти на этот сбор средств – уже достаточная пытка.

— Аллах Аллах, — восклицает моя бабушка. — Это для белых медведей. Ты пойдешь и пожертвуешь достаточно, чтобы спасти бедных животных, и ты сделаешь это с улыбкой на лице.

Изобразив улыбку на лице, я беру бабушку за руку и помогаю ей спуститься с последних двух ступенек. Одетая в черное платье, она похожа на монарха турецкой мафии, кем она и является.

— Ты прекрасно выглядишь, Babaanne.

Счастливая улыбка украшает ее губы, затем она поднимает брови.

— У меня все еще есть манеры.

— Это точно, — хвалит ее Эмре. — Готова?

— Позволь мне просто сказать Низе, что мы уезжаем, — говорит она.

Я следую за ней на кухню, где Низа и Лара убирают после ужина. Обеспокоенный тем, что мой разговор с Ларой мог выбить ее из колеи, я вглядываюсь в ее лицо в поисках каких-либо признаков беспокойства.

Улыбка расплывается по ее лицу, ее глаза расширяются, когда она смотрит на мою бабушку.

— Вы выглядите такой красивой, Алия Ханым, — выдыхает она в полном изумлении.

— Спасибо, Лара. Этот ребенок такой милый. — Моя бабушка обращает свое внимание на Низу. — Мы уходим.

— Тебе не обязательно сообщать об этом, — бормочет Низа. За эти годы Низа и моя бабушка стали хорошими подругами и больше похожи на сестер, поэтому я знаю, что в ее словах нет злого умысла.

Лара смотрит на меня, и, клянусь, я вижу вспыхивающий в ее глазах интерес, прежде чем она энергично начинает вытирать прилавки.

Я смотрю на нее, пока моя бабушка не похлопывает меня по руке.

— Прекрати мечтать. Мы опаздываем.

Качая головой, я протягиваю руку, чтобы моя бабушка взяла ее и вывожу ее из дома. В тот момент, когда мы все усаживаемся в лимузин с Мираком за рулем и Керемом на переднем пассажирском сиденье, мои мысли возвращаются к Ларе.

Такое чувство, что она завладевает моими мыслями при каждом удобном случае.

Глядя в окно, я удивляюсь, как такое невинное создание так долго выживало в аду. Лара чиста во всех отношениях.

Она так чертовски красива изнутри, что это сияние исходит от нее.

Мое сердце сжимается, и я ерзаю на сиденье, чтобы избавиться от странного ощущения.

В ее глазах определенно был интерес, и, если я не ошибаюсь, это потому, что ее влечет ко мне.

Это также может быть стокгольмским синдромом, Габриэль. Не придавай этому слишком большого значения.

Я громко выдыхаю, недовольный этой мыслью. Я чертовски надеюсь, что это не стокгольмский синдром. Последнее, что мне нужно, это чтобы Лара увлеклась мной, потому что она чувствует благодарность и принимает это за любовь.

Серьезно? Тебя бы это беспокоило?

Я качаю головой, мне не нравится направление, по которому движутся мои мысли. Лара, вероятно, ничего не знает об отношениях. Она уже подавлена, просто пытается проложить свой путь через нормальную жизнь и те хорошие вещи, которые мы все считаем само собой разумеющимися.

Но…

Какого черта я вообще о ней думаю? Она просто еще одна сотрудница.