Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

Мишель в ужасе отпрянула. В голове всполошенными птицами заметались мысли: вдруг Флоранс обнаружила коробку под половицей? Что, если сама догадалась? Или того хуже — какая-нибудь из прислужниц гадкой королевы вуду проболталась, и по Нью-Фэйтону уже вовсю расползаются слухи. Об аристократке, самовлюблённой дурочке, с помощью чар присвоившей себе жениха старшей сестры.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — только и смогла пролепетать Мишель. Опустила взгляд, потому что не было сил смотреть Флоранс в глаза. Хорошо хоть полумрак скрадывал румянец стыда, уже вовсю полыхавший у неё на щеках. — Сейчас тебе кажется, что Гален — лучшая для тебя партия. Но, поверь, это не так. И со временем ты поймёшь, насколько тебе повезло избежать с ним брака.

Флоранс недоумённо сощурилась. Она с таким пристальным вниманием вглядывалась в лицо Мишель, что той начало казаться, сестра читает её мысли. Или стремится их прочитать.

Спустя несколько мгновений она пренебрежительно фыркнула:

— С каких это пор то, что недостойно меня, вдруг стало достойным тебя? Да ты всю жизнь нос задираешь! Ног под собой не чувствуешь. И выбираешь для себя только самое лучшее! Всеобщая любимица. А я для всех дурнушка! — Подавшись к сестре, Флоранс гневно процедила: — Так и знай, Мишель, если согласишься выйти за него, я тебя никогда не прощу!

Девушка встрепенулась, услышав за дверью громкие шаги.

— Мисс Мишель, мисс Мишель! Мистер Гален просит вашей руки! — с порога радостно завопила Серафи. — Вы ведь об этом и мечтали… — служанка замялась, заметив другую свою хозяйку, как всегда, суровую и мрачную, и с трудом подавила в себе желание развернуться и броситься прочь.

— Отец ни за что не согласится! А если и согласится, ты ему откажешь! — вцепившись Мишель в локоть, выкрикнула Флоранс.

Немалых усилий стоило Мишель совладать с разрывавшими её на части переживаниями и проговорить спокойно и ровно, невзирая на царящий в душе хаос:

— Я выйду замуж за Донегана. Тебе придётся это принять и смириться.

Холодные пальцы сестры соскользнули с ажурного обрамления на рукаве, и голос больше не звенел от ярости.

Теперь он звучал тихо. Безжизненно и глухо.

— Значит, у меня больше нет сестры.

Мишель смутно представляла, что такого мог наплести её доверчивым родителям Гален, что они его не просто выслушали, но и пообещали подумать над его предложением. Тем же вечером, не успела она подняться к себе после ужина, как заявился мистер Донеган и заперся с хозяином Лафлёра в кабинете. За время, что они там находились, Мишель успела исходить спальню вдоль и поперёк. От напряжения, в котором пребывала, искусала себе все губы и распустила самый кончик шёлковой ленты, коей был украшен вырез её ночной рубашки. Девушке необходимо было чем-нибудь занять руки, ещё лучше — мысли. Но думать о чём-то, кроме как о собственном будущем, не получалось. Даже ссора с Флоранс на время поблекла в воспоминаниях.

После того как гость уехал (спрятавшись за занавеской, Мишель провожала его взглядом, пока коляску не поглотила тьма кедровой аллеи), к ней в комнату поднялась Аделис.

— Ты правда этого хочешь? — спросила она с порога.

— Что вы ему ответили? — обернувшись на звук материнского голоса, Мишель замерла в напряжённом ожидании.

— Донеганы очень настойчивы, и породниться с ними было бы для нас большой удачей. По крайней мере, раньше мы так считали. А сейчас… — Аделис грустно улыбнулась и, взяв Мишель за руку, потянула её за собой, безмолвно предлагая устроиться на кровати. — Ты действительно желаешь этого брака? Гален говорит, что был влюблён в тебя задолго до того, как сделал предложение Флоранс, и что к этому его принудил отец. Мистер Донеган подтвердил его слова и вроде как раскаивается в своём упрямстве. Пусть так. Но сейчас меня волнует другое… Мишель, ты и правда его любишь? Настолько, что готова ради него разрушить отношения с сестрой?

Девушка глубоко вдохнула, собираясь с мыслями и силами. Впрочем, последних в ней уже не осталось. Мишель чувствовала себя разбитой, и единственное, о чём мечтала, — это скорее остаться один на один со своими переживаниями. Но сначала придётся снова солгать. Не позволить матери усомниться, даже на мгновение, в искренности её чувств. Иначе, если поймёт, что Мишель напугана и сомневается, начнёт давить, выспрашивать. Ни за что не отступит, пока не выяснит, что с ней на самом деле творится. Мишель ощущала себя сейчас как никогда уставшей и больше была не в состоянии держать оборону. Наверняка не выдержит, сломается и во всём сознается. А этого она допустить не могла.

— Вы ведь потому и отправили меня в Доргрин, чтобы мои… чувства к Галену притупились на расстоянии. Но вот я дома, а он свободен. И я буду счастлива стать его женой. — На последнем слове всё внутри Мишель сжалось, обожгло болью, как если бы ей в горло плеснули кипятком.

Резко вздохнув, девушка натянуто улыбнулась матери и повторила немного охрипшим голосом:

— Я готова стать одной из Донеганов.

Поджав губы (она всегда так делала, когда была чем-то расстроена или разочарована), Аделис Беланже поднялась.