Похищенная, или Заложница игры

— Урок тебе на будущее. Нечего девиц трогать без дозволения — ты все ж таки не врач!

В кухню ворвался Лютовзор.

— Что тут у вас творится?

Яронега объяснила. Мужчина поскреб бороду и изрек:

— Сам понимаешь, что поступил негоже, Светомысл. Завтра будешь вычищать задник вне очереди. Чтоб неповадно было девок без спросу лапать, тем более чужих да бедовых. Ну а своих и подавно. А ты, девица, выходит, не так уж беззащитна, за себя постоять можешь.

Она пожала плечами. Ответить не могла, да и нечего было. Сама не знала, как так вышло.

Лютовзор велел парню просить прощения, и тот неуклюже пробормотал извинения. А за поясницу так и держался. Крепко же она его приложила, сама не желая.

Вечером, уложив девушку в гостевой светлице, Лютовзор и Яронега укладывались спать в своей. Женщина промолвила, покачав головой:

— Непростая она, Володь. Ой какая непростая. Чует мое сердце, что-то будет. Когда ее в город повезешь?

Мужчина цыкнул на нее:

— Сколько тебя учить, чтоб не называла иначе как нареченным именем?

— Прости, Лютовзор, — потупилась женщина.

— Не доехать до города со вчерашней пурги. Как распогодится, так и повезу. Завтра точно увязну в сугробах на нашем «субару». Помощнее бы внедорожник завести…

— Как ты вообще нашел ее?

— Как-как. Собрался в поветь[1] генератор проверить. Лампочка что-то забарахлила, а я ведь ее только в давешний заход из города привез. Думаю, дай гляну, может, прохудилось чего, или дверь незапертой оставили, вот и подмерзает генератор. Только из избы вышел — а под дверью это чудо стоит в чем мать родила. Не разговаривает. По-русски понимает вроде, и на том спасибо. Она так и не заговорила?

— Нет. В бане парила ее — молчала, даже не взвизгивала под веником. И в светлице укладывала — тоже ни гу-гу. Думала, не понимает все ж по-русски, но взгляд осмысленный. Явно понимает, что говорим. И не глухонемая она. Я ведь как уложила ее, заглядывала потом. Так она ворочалась и все бормотала… Я только разобрала что-то вроде Эльмира. Может, это ее имя и есть.

— С чего бы вдруг, — буркнул Лютовзор. — На татарку не похожа. Была б ею, еще понятно. А зачем русского ребенка так называть, леший людей разберет.

— Избавиться от нее надо поскорее, Воло… Лютовзор. В город — и пусть там полиция разбирается, кто она и откуда взялась. Нас оно не касается. Мы ее приютили, обогрели, накормили. А дальше Велес знает, кто за ней прийти может. Лучше бы не к нам. Недоброе чую, Лютовзорушка…

Мужчина вздохнул, обнял жену.

— Ну что ты городишь такое, Танюш. Видишь, ради тебя даже обычай нарушаю. Зову именем от рождения, а не тем, что нарекли по обряду. Лишь бы успокоилась ты, ладушка. Обычная девчонка. Ну, связалась с кем-то непутевым, кто ее в лес завез и голой на мороз выбросил. Урок ей на будущее: к кому попало в машину не садиться. Нам-то с того какой вред?

Яронега-Танюша ничего не ответила. Непростая была их гостья. Женщина все подмечала. Как спокойно отхлебнула девушка огненный кипяток из печи. И как безразлична была к холоду. И как отшвырнула Светомысла легким толчком руки.

Совсем не обычная девчонка она. Но объяснить мужу, убедить его Яронега не умела. Негоже женщине, принявшей родную веру, спорить с венчанным мужем — да еще волхвом общины. Лишь слушать и покоряться. И как быть с девушкой — только ему решать.

Глава 2 ЭКСПЕРИМЕНТЫ

Замок Ранду, Северная Меркана

Четырнадцатилетняя осада Дорамон закончилась. Ранду стали свободными. Сбылась мечта Арелато. Но он не замечал перемен, жил как в полусне. Стоило выбраться в явь, как его накрывала нестерпимая тоска по Мири. В груди будто поселился червячок тьмы, пожиравший душу и сердце.

Если тьма игнов, тьма отдачи давила и обжигала, то эта тьма холодила, вымораживала. Требовала вернуть ту, чьи близость и прикосновения насытят нестерпимый голод.

Дни Марка полнились воспоминаниями и грезами о Мириэль. Мысли о ней не давали уснуть часами. Утром он просыпался с чувством острой нехватки чего-то невероятно важного, что делало его собой и наполняло жизнь смыслом.

И это ощущение сопровождало его весь день. Дела ордена, магические исследования, практики и эксперименты немного отвлекали. Но ледяная тоска непрестанно фонила во всем, чем бы он ни занимался.

Иногда он мог увлечься настолько, что на час-другой полностью забывал о ней. Но стоило оторваться от захватившего дела — и тоска накатывала с утроенной силой, будто норовила отыграться за мимолетную передышку.

И все же Марк ни за что не отказался бы от этой гложущей кручины. Ведь она означала, что Мири жива. Их связь не разорвана. Он по-прежнему ее избранный, куда бы ее ни занесло.

Ветария поведала ему, что знала о том мире, где застряла Мириэль. К счастью, он оказался практически безопасным для феи.