Похищенная викингом

Эльфвина не позволила себе растревожиться из-за ударившего в голову жара, как и ледяного воздуха, пробравшегося под одежду на спине. Она не доставит им радости видеть, что слова, брошенные явно с целью задеть, сделали свое дело.

— Хочешь знать, увозили ли меня раньше в далекие, неведомые мне земли? Нет, такого не случалось. Могла ли я в жизни делать только то, что хотела? Тоже нет. Иначе не приняла бы решение уйти в монастырь.

— Оказывается, леди не везли в монастырь против воли, — сказал Торбранд, поворачиваясь к друзьям. — Она мечтала стать Божьей невестой. Считала, что жизнь в стенах обители будет… мирной и спокойной.

Ульфрик не улыбнулся, губы были по-прежнему плотно сжаты, взгляд ледяной.

— Если полагаешь, что Бог милостив, значит, ты не знаешь Бога. И плодов Его труда.

Они загоготали прежде, чем она успела ответить, и перешли на не известный ей язык. Как она могла определить по мелодике — ирландский. Она не понимала ни слова.

Эльфвина молча ела мясо, а мужчины поднялись и принялись собирать вещи: свернули шкуры, связали толстые палки, которые использовали для возведения шатров, и привязали все это к коням. Ее сумки были привязаны к мешку Торбранда, а затем к его седлу. Костер потушили, засыпав тлеющие угли снегом. Когда стали выводить коней, Эльфвина огляделась в поисках своей старой лошадки. Она стояла поодаль, привязанная к дереву.

— А почему не отвязали мою лошадь?

Торбранд нахмурился:

— Она слишком слаба, чтобы поспевать в нужном темпе.

Больше он ничего не сказал.

Эльфвина вцепилась ему в руку.

— Нет, мы не должны ее здесь оставлять. Ее загрызут волки. Впрочем, эта быстрая смерть могла бы стать милостью Бога. Она может замерзнуть или умереть от голода.

— Подумай о том, как повезло тебе, что на тебя не напали те самые волки. — Он многозначительно посмотрел на нее сверху. — И тебя не оставили привязанной к дереву.

— Мне повезло, потому что не пришлось идти пешком из Тамворда.

До нее донеслись недовольные возгласы братьев Торбранда. Они явно не понимали, почему эта женщина так дорожит какой-то старой клячей. Ей правда лучше беспокоиться о собственной жизни. К их удивлению, она не отступала.

— Надеюсь, когда я состарюсь и поседею, те, кому я верно служила, не выкинут меня так легко, не оставят на верную смерть.

Она вела себя безрассудно, но собиралась идти до победного конца.

Почему именно с этим мужчиной она позволяла себе подобные поступки? Она смогла не попасть в руки шпионов дяди, ушла живой от самого дяди, она отлично владела собой, понимала, как важно сдерживать эмоции, но тут…

Она смотрела в глаза Торбранду, понимая, что его братья наблюдают за ними. Он возвышался над ней, огромный, даже заслонял восходящее солнце. Эльфвина затаила дыхание.

— Возьмем ее с собой только до ближайшей деревни, — наконец произнес он угрожающе низким голосом. — И только если ты окажешь мне услугу.

— Услугу? — Эльфвина растерялась.

Она не ожидала такой легкой победы. Была уверена, что он закинет ее на своего могучего коня — под стать хозяину — и увезет прочь отсюда. Или зарубит ее бедную лошадку мечом, чтобы закончить пререкания. Возможно, в глубине души она была бы удовлетворена, поскольку получила подтверждение своей правоты, что они варвары. Но столь быстрое согласие… И еще услуга.

Жар вновь ударил в голову, принялся опускаться вниз, осушив горло, и остался где-то в самом низу живота.

— Какую же услугу? — пролепетала Эльфвина.

— Пока не знаю. Но я тебе обязательно сообщу.

Эльфвина кивнула, онемев от чувства, которое — она не могла не признать — было самым простым страхом. Сковывающим, обжигающим. Потом у нее было немало времени подумать о разумности своего выпада, не говоря уже о том, какую этот человек может потребовать от нее услугу.

Торбранд вновь сидел позади девушки, зажав ее бедрами, обхватив поперек туловища железной рукой. И вновь спиной она ощущала его мощный, как крепостная стена, торс.

Он сделал в точности как обещал — отпустил ее старую кобылу на волю на окраине деревни.

— Местные будут обращаться с ней не лучше, чем волки, — покивал Лейф.

— По крайней мере, у нее есть шанс выжить, — произнесла Эльфвина не так покорно, как следовало, потому что рыжеволосый великан нахмурился.

Она поспешила опустить глаза и, к собственному удивлению, обнаружила, что ее переполняют эмоции. У нее не было никакой привязанности к лошади, однако та сделала для нее гораздо больше стражников, сопровождавших ее от Тамворда. Она смотрела вслед неспешно удаляющейся лошади, думая, что не должна так остро реагировать на потерю и вообще считать это потерей.

— Надеюсь, ты не забудешь моей милости, — произнес, склонившись к ее уху, Торбранд. — И об услуге, на которую я имею право рассчитывать.

От жара его дыхания девушку бросило в дрожь. Кобыла скрылась за пригорком, и ей ничего не оставалось, как принять свою судьбу.

— Я ведь дала тебе слово.

Норманны в едином порыве пришпорили скакунов, и деревья вдоль дороги превратились в сплошную темную стену.