Похищенная викингом

— Мы тоже знаем, что такое война. — Голос его стал низким и грубым. — Я и братья сражались в войске Рагналла на острове Мэн, вовремя провозгласили его королем, все ирландские короли, изгнанные из Дублина, до сих пор помнят, что сделала твоя мать в Честере.

Эльфвина хорошо помнила события в Честере, но сочла неразумным говорить тому, кто взял ее в плен и может уничтожить множеством разных способов, что до сих пор песни, сложенные о «триумфальной победе» госпожи мерсийцев, самые популярные при дворе Мерсии и Уэссекса.

Этельфледа действовала от имени короля, отца Эльфвины, потому что его здоровье подкосила серьезная болезнь. Она отправилась на север, встретилась с норманнами, которые умоляли отдать им Честер, а потом попытались захватить город. Войско Этельфледы сражалось в стенах города, потом стало отступать, заманивая врагов внутрь. Где они и были уничтожены все до одного. Жители тоже помогали ей отбиваться, они лили со стен горячее пиво и бросали в захватчиков ульи.

Эльфвине тогда было семь, и она не поехала с матерью. Но рассказы о той победе долго были ее самыми любимыми. Вот такой была матушка! Хитрая, смелая. Многие считали ее безрассудной, возможно, такой она и была, но не более, чем необходимо для принятия смелого решения и блестящей победы. Эльфвина никак не могла справиться с тоской по матери.

— Полагаю, лучше вспомнить о недавнем возвращении вам Дублина, чем о битве в Честере, с той поры прошло уже немало времени. — Эльфвина старалась быть дипломатичнее, когда речь заходила о бесконечных войнах на этих землях.

— Последние два года я ни о чем не думал. — Голос Торбранда вновь стал походить на рокот. Он крепче прижал к себе пленницу и придержал лошадь, заставляя замедлить ход. Эльфвина сочла это личной, хоть и маленькой, победой. — И был тому счастлив. Мы отплыли с Рагналлом в Уотерфорд, помогали кузену нашего короля Ситрику в битве при Кенн Фуайте, а потом вернулись в Дублин, наша слава не померкнет в веках. Затем мы вернулись на этот берег, к Каусантину мак Аеде, занялись им и его шотландцами, хотя они не хотели сдаваться. Впрочем, это не важно, их уже ничто не могло спасти. Потом мы пошли на Йорвик и взяли его, несмотря на козни твоей матери и ее союзников.

— Тогда тебя не должны беспокоить никакие ее действия, раз город так легко пал.

Это была ее ошибка, серьезная. Эльфвина поняла это, когда слова, ломкие, как наледь, повисли в воздухе. Она ощутила, как Торбранд напрягся, словно борясь с собственным гневом.

— Не волнуйся, леди, — произнес он после некоторой паузы, так, будто хотел ее предостеречь. — Мудрый воин знает, когда сделать привал и дождаться весны.

Больше он ничего не сказал, хотя угроза оставалась ощутимой, словно повисла мечом в воздухе рядом.

Эльфвина нервничала. Она хорошо понимала: будь матушка жива, Йорк был бы в их владении, как большая часть южной Нортумбрии. Возможно, она бы уничтожила этого жестокого короля Рагналла. Он, как и остальные его сородичи, утверждали, что у них общий предок — дед Ивар Бескостный, о чьих кровавых подвигах до сих пор рассказывают юношам-мерсийцам, чтобы они знали, как жестоки бывают враги, и всегда помнили об этом на поле брани.

Торбранд везет ее к этим людям? К Рагналлу, который сочтет ее пленение местью женщине, едва не получившей то, о чем мечтал он. Но мысли уносили ее далеко от захваченных норманнами городов, их жестоких королей к воспоминаниям об одном из тех, кого она очень хорошо знала, — своем дяде, короле Эдуарде. Если Рагналл правда захватил Йорк, Эдуард должен быть в бешенстве. Возможно, даже к лучшему, что ее нет в Мерсии, она не услышит его обвинения.

Однако такое положение дел все же беспокоило Эльфвину. Она всегда была рядом с матерью, принимала участие во всех ее делах. Бывала в Уэссексе и видела плоды славных дел своего деда. Матушка постоянно говорила о любви к брату, потому часто бывала у него или принимала у себя.

И все же большую часть жизни Эльфвина провела в Мерсии. Преимущественно в Тамворде, но любила и другие бурги, цепь которых растянулась, словно ожерелье с драгоценными камнями, по всей Мерсии, давая возможность королевству, точнее, королю не беспокоиться о безопасности тех земель, ибо они могли защитить земли от нападений варваров с востока и севера.

Сердце болезненно сжалось. Скорее всего, никогда больше не увидеть ей родной Мерсии.

Ведь она рабыня Торбранда, ее будущее зависит от него. Он может подарить ее кому-то, если пожелает, или продать. Или завещать похоронить с ним, в случае гибели на поле боя, даже если это случится скоро, и она будет еще молода для смерти. Невозможно предположить, что с ней будет, где она окажется, это может быть любое место, куда добрались норманны.

Ей стало плохо при одной мысли об этом. Чувства были схожи с теми, которые она испытала, потеряв матушку. Теперь казалось, все повторяется.