Похищенные

Он боролся с желанием забраться глубже, точно так же, как когда она обнаружила его возле места преступления. Как мог постарался дышать ровнее, едва заметно двигаясь в ограниченном пространстве. Он лежал лицом вниз, в тени, когда Черный человек ворвался в складское помещение и вывел ее за плечи.

Он до сих пор не мог поверить, что вчера вечером на месте преступления был Комсток.

Это его ужасно беспокоило. Это говорило ему, что нужно оставаться в курсе происходящего. Вот почему он решил последовать домой за тем, кто руководил командой. Это мог быть либо Комсток, либо модник в шляпе прямиком из пятидесятых. Все решила одежда. Тот, на ком федора и блестящие туфли, точно босс.

Модник привел его в Бюро по уголовным делам.

Он никогда раньше не слышал об этом бюро, но, сидя возле огромного здания, нашел кое-какую информацию. Оказалось, оно представляло собой нечто среднее между копами и ФБР, и у него был отдел по нераскрытым делам.

Он последовал за правильным человеком.

О Бюро – вот о чем надо было беспокоиться, думал он, сидя в машине.

Он не оставил на месте преступления ничего, что мог бы обнаружить рядовой полицейский. Он был в этом уверен. На нем были перчатки и черные кроссовки, которые он достал из груды абсолютно одинаковой обуви в Армии спасения. Потом он выбросил их в мусорный контейнер заправочной станции в двадцати милях к востоку от Миннеаполиса, напротив того места, где он жил. Ему предстояло проехать еще двадцать миль на север, чтобы избавиться от перчаток. Даже если он что-то упустил, оставил там частицу кожи или клочок волос, его все равно не нашли бы, потому что его не было в системе.

Кто-то мог заметить его на месте происшествия за несколько дней до этого, но он сомневался. Кассир, принимавший у него деньги за кроссовки, может быть, его запомнил, но с чего бы вдруг?

Никто никогда его не запоминал.

Никто никогда этого не делал.

Так было всегда. Куда бы он ни пришел, он сливался с толпой. Он был похож на кого угодно и ни на кого. Тот самый парень, мимо которого скользили, не задерживаясь, все взгляды.

Но только не ее взгляд.

Она его увидела.

Это привело его в ужас. Его сердце увеличилось раз в десять, он будто стал Гринчем или кем-то в этом роде. Ее светлые волосы, небольшой рост. Она могла бы быть сестрой Лотти. Или других девушек, когда они были моложе.

Так что он был прав, последовав за модником в Бюро.

Он ошибся лишь насчет того, какой агент главный.

На кого ему нужно было обратить внимание.

Глава 18

Ван

Я обхватила себя руками, мягко покачивалась из стороны в сторону, зажмурив глаза, повторяла мантру снова и снова. Понемногу сердце успокаивалось, и кислая желчь отступала от горла.

Лучше забыть. Лучше забыть.

Последние двадцать четыре часа ощущались как три хука в живот. Сначала закопанная заживо женщина и давно забытое дело о Похищенных, которое вдруг решили вспомнить. Потом галлюцинация в баре. И наконец, признание Гарри в том, что он хочет продолжать расследовать преступления Чайной убийцы. Мои преступления.

После таких трех торнадо ночной кошмар был мне уж точно гарантирован.

Но я надеялась, что он будет как-то связан с делом о Похищенных, что мое подсознание подскажет мне какую-нибудь разгадку… хотя управлять своими снами я никогда не могла.

Так что мне вновь приснилась женщина в малиновом брючном костюме, но на этот раз я увидела ее лицо, а не только ужасные глаза. Подвал я тоже разглядела четче. Серое ковровое покрытие от стены до стены. Бежевый коридор с тремя дверями, из-за двух из которых доносится плач.

Воздух, пропитанный запахом мочи и страха.

Я вынуждена была, задыхаясь от беспомощной ярости, смотреть, как она открывает дверь. В поле моего зрения появилась маленькая ступня с веревкой, привязанной к лодыжке. Когда мой взгляд поднялся вверх и я увидела состояние тела ребенка, я закричала. Я всегда кричала, и это всегда было бесполезно. Моих криков не слышали.

Но на этот раз, впервые с тех пор, как я начала видеть осознанные сновидения, то есть впервые за почти двадцать лет, крик что-то изменил.

Сновидение оборвалось, и началось новое.

Поворот был таким резким, что меня даже во сне замутило. Теперь я видела только маленькую девочку, лежавшую на деревянном полу. Она была завернута в белое одеяло в желто-розовых цветочных бутонах, по ее щекам стекали слезы. Рядом с ней лежал рулон клейкой ленты.

Вдруг появились мускулистые руки с опухшими костяшками пальцев. Волосы на них в лунном свете казались серебряными. Руки оторвали половицу. Дерево жутко, хрипло взвизгнуло.

Этот звук разбудил меня, толкнул в холодные лапы панической атаки.

Лучше забыть.

Я мотнула головой, откидывая волосы с лица, пытаясь стереть из памяти образ перепуганного младенца. По крайней мере этот кошмар был не так ужасен, как тот, который он вытеснил. Но как говорил Барт, самый нестрашный кошмар – все равно что самый высокий гном.

Лучшее из плохого – все равно плохое, детка.