Похищенный, или приключения Дэвида Бэлфура

- Намерения мои серьезны, - отвечал я, - ибо речь идет о жизни и смерти, и вы меня отлично поняли, я тот, кто разговаривал с Гленуром, когда в него выстрелили.

- Раз вы явились ко мне, могу предположить только одно: вы считаете себя невиновным, - сказал он.

- Вы совершенно правы, - подтвердил я. - Я преданнейший слуга короля Георга, но если бы я знал за собой какую-нибудь вину, я бы поостерегся входить в логовище льва.

- Рад слышать, - сказал прокурор. - Это такое чудовищное преступление, мистер Бэлфур, что ни о каком помиловании не может быть речи. Варварски пролита человеческая кровь. Это убийство - прямой бунт против его величества, против всей системы наших законов, устроенный известными нам явными врагами. Мне это представляется делом весьма серьезным. Не стану скрывать, я полагаю, что преступление направлено лично против его величества.

- И к несчастью, милорд, - довольно сухо вставил я, - также и против другого высокопоставленного лица, которого я называть не стану.

- Если ваши слова - намек, то должен вам сказать, что странно их слышать из уст верного подданного. И если бы они были произнесены публично, я счел бы своим долгом взять их на заметку, - произнес прокурор. - Мне сдается, вы не сознаете серьезности вашего положения, иначе вы не стали бы ухудшать его намеками, порочащими правосудие. В нашей стране и в руках его скромного служителя Генерального прокурора правосудие нелицеприятно.

- Осмелюсь заметить, милорд, - сказал я, - что слова эти не принадлежат мне. Я всего лишь повторяю общую молву, которую слышал по всей стране и от людей самых различных убеждений.

- Когда вы научитесь осторожности, вы поймете, что такие речи не следует слушать, а тем более повторять, - сказал прокурор. - Но я не стану обвинять вас в злонамеренности. Знатный джентльмен, которого все мы чтим и который действительно задет этим варварским преступлением, имеет столь высокий сан, что его не может коснуться клевета. Герцог Аргайлский - видите, я с вами откровенен - принимает это близко к сердцу, так же, как и я, и оба мы должны поступать так, как того требуют наши судебные обязанности и служба его величеству; можно только пожелать, чтобы в наш испорченный век все руки были так же не запятнаны семейными распрями, как его. Но случилось так, что один из Кемпбеллов пал жертвой своего долга, ибо кто же, как не Кемпбеллы, всегда были впереди всех там, куда призывал их долг? Сам не будучи Кемпбеллом, я вправе это сказать! А глава этого знатного дома волею судьбы - и на благо нам! - сейчас является председателем Судебной палаты. И вот мелкие душонки и злые языки принялись бушевать во всех харчевнях страны, а молодые джентльмены вроде мистера Бэлфура оказываются столь неблагоразумными, что повторяют их пересуды. - Эту речь он произнес весьма напыщенно, словно ораторствуя в суде, потом вдруг перешел на свой обычный светский тон. - Но оставим это, - сказал он. - Теперь мне остается узнать, что с вами делать?

- Я думал, что это я узнаю от вашей светлости, - сказал я.

- Да, конечно, - отозвался прокурор. - Но видите ли, вы пришли ко мне с надежной рекомендацией. Это письмо подписано хорошим, честным вигом. Он приподнял лежавший на столе листок. - И, помимо судопроизводства, мистер Бэлфур, всегда есть возможность прийти к соглашению. Должен вам сказать заранее: будьте осторожнее, ваша судьба зависит всецело от меня. С позволения сказать, в подобных делах я могущественнее, чем его королевское величество, и если я буду вами доволен и, разумеется, если будет спокойна моя совесть, то обещаю, что наша беседа останется между нами.

- Как прикажете это понять? - спросил я.

- О, это весьма просто, мистер Бэлфур. Если я буду удовлетворен нашей беседой, то ни одна душа не узнает о том, что вы были у меня. Как видите, я даже не зову своего клерка.

Я догадался, к чему он клонит.

- Полагаю, что нет нужды сообщать кому-либо о моем визите, - сказал я, - хотя я не совсем понимаю, чем это для меня лучше. Я не стыжусь, что пришел к вам.

- Да и нет на то никаких причин, - ободряюще сказал он, - так же, как нет пока причин бояться последствий, если только вы будете благоразумны.

- Милорд, - сказал я, - смею уверить, что меня не так-то легко запугать.

- А я заверяю вас, что нисколько не стараюсь вас пугать, - возразил он. - Но приступим к допросу. И попрошу запомнить: отвечайте только на мои вопросы и яе добавляйте ничего лишнего. От этого может зависеть ваша участь. Я многое беру на свою ответственность - это правда, но всему есть пределы.

- Постараюсь следовать вашему совету, милорд, - ответил я.

Он положил перед собой лист бумаги и написал заголовок.

- Стало быть, вы, проходя через Леттерморский лес, оказались свидетелем рокового выстрела, - начал он. - Было ли это случайно?

- Да, случайно, - сказал я.

- Почему вы заговорили с Колином Кемпбеллом?

- Я спросил у него, как пройти в Охарн.

Я заметил, что он не стал записывать этот ответ.