Похищенный. Катриона

– Стало быть, лорд Мелфорт – писатель? – обрадовался я, ибо если Алан превыше всего ценил солдат, то я питал гораздо большее уважение к джентльменам, пишущим книги.

– Вот именно, Дэви, – подтвердил он. – Многие думают, что полковник мог бы заняться делами и поважнее. Но что мне сказать, когда я сам сочиняю песни?

– Ну что же, – сказал я, – теперь тебе остается лишь дать адрес, куда тебе писать во Францию; а как только я попаду в Лейден, я пришлю тебе свой.

– Лучше всего писать на имя вождя моего клана, –

сказал он. – Чарлзу Стюарту из Ардшила, эсквайру, город

Мелон во Франции. Рано или поздно письмо непременно попадет в мои руки.

Мы позавтракали жареной пикшей в Массельборо, где я от души потешался над Аланом. В это жаркое утро его плащ и вязаные гетры невольно бросались людям в глаза, и, быть может, разумнее было бы объяснить причины такого

23 Полка Королевских шотландцев ( франц.).

наряда вскользь, как бы между прочим; но Алан взялся за дело необычайно ретиво, вернее, даже разыграл целое представление. Он расхвалил хозяйку за ее умение жарить рыбу, а потом до самого ухода рассказывал, как у него от простуды заболел живот, торжественно описывал всевозможные симптомы болезни и свои страдания и с огромным интересом выслушивал хозяйкины советы.

Мы постарались уйти из Массельборо до прихода первой почтовой кареты, ибо, как сказал Алан, этой встречи нам лучше избежать. Ветер, хотя и сильный, дышал теплом, и чем сильнее припекало солнце, тем больше

Алан страдал от жары. В Престонпансе он увел меня в сторону, на Глэдсмьюрское поле, и стал с совершенно излишней пространностью описывать мне здешнее сражение.

Оттуда мы прежним быстрым шагом отправились в Кокенси. Несмотря на верфи миссис Кэделл, где сооружались рыбачьи шхуны для ловли сельдей, это был пустынный, обветшалый городишко с множеством разрушенных домов; однако в харчевне оказалось чисто, и Алан, совсем разомлевший от жары, угостился бутылкой эля и поведал старухе хозяйке историю о простуженном животе, хотя на этот раз симптомы были совсем другие.

Я сидел и слушал, и вдруг мне пришло в голову, что я не припомню, чтобы он сказал какой-нибудь женщине хоть два-три слова всерьез: он всегда зубоскалил и дурачился, втайне издеваясь над ними, однако же предавался этому делу с большим азартом и энергией. Я намекнул ему об этом, когда хозяйку случайно отозвали из комнаты.

– Что же ты хочешь? – сказал он. – Мужчина всегда должен веселить женский пол и плести всякие небылицы,

чтобы развлечь бедных овечек! Тебе во что бы то ни стало надо поучиться этому, Дэвид, надо усвоить приемы, это ведь как ремесло. Ну, само собой, если б тут была молоденькая женщина, да еще и хорошенькая, я бы и не заикнулся про свой живот. Но если женщина слишком стара, чтобы думать о любовниках, ее хлебом не корми, только дай кого-то полечить. Почему? Откуда я знаю? Такими уж создал их бог. И все равно болван тот мужчина, который не постарается им угодить.

Но тут старуха вошла в комнату, – и он отвернулся от меня, словно ему не терпелось продолжить увлекательный разговор. Хозяйка, отвлекшись на время от Аланова живота, принялась рассказывать о своем девере из Эберледи, чью болезнь и кончину она живописала бесконечно долго.

Иногда это было скучно, иногда же и скучно и противно, ибо старуха рассказывала, смакуя подробности. В конце концов я погрузился в глубокую задумчивость и глядел в окно на дорогу, почти не замечая того, что видел перед собой. Но если бы кто-нибудь за мной наблюдал, он увидел бы, как я внезапно вздрогнул.

– И припарки к ногам мы ему ставили, – говорила хозяйка, – и горячий камень на живот клали, и давали ему пить отвар из иссопа, и мятную воду, и хороший, чистый серный бальзам…

– Сэр, – тихо произнес я, вмешиваясь в разговор, –

сейчас мимо дома прошел один мой друг.

– Да неужели? – небрежно отозвался Алан, словно речь шла о сущем пустяке. – Ну, а еще что, мэм? – обратился он к несносной старухе, и она опять повела свой рассказ.

Вскоре, однако, он расплатился с ней монетой в полкроны, и ей пришлось выйти за сдачей.

– Это был тот рыжий? – спросил Алан.

– Ты угадал, – ответил я.

– А что я тебе говорил в лесу! – воскликнул он. – И все же странно, что он оказался тут. Он был один?

– По-моему, да.

– Он прошел мимо? – продолжал Алан.

– Да, – сказал я, – и не смотрел ни направо, ни налево.

– Это еще более странно, – произнес Алан. – Мне думается, Дэви, что нам надо уходить. Но куда? Черт его знает! Похоже на прежние времена! – воскликнул он.

– Нет, не совсем похоже, – возразил я. – Теперь у нас есть деньги в кармане.

– И еще одна большая разница, мистер Бэлфур, – сказал он. – Теперь за нами гонятся псы. Они почуяли след; вся свора бежит за нами. – Он выпрямился на стуле, и на лице его появилось знакомое мне сосредоточенное выражение.

– Послушайте, матушка, – обратился он к вошедшей хозяйке, – нет ли другой дороги к вашему постоялому двору?

Она ответила, что есть, и сказала, куда эта дорога ведет.