Похититель Солнца (СИ)

Согласно пророчеству Гаррош сбежит, значит, не успеет раскаяться. А если бы пророчества не существовало – как бы рыжий рассуждал тогда? Этас был уверен, что Адского Крика все равно необходимо казнить, чтобы не было бунтов, восстаний и других попыток освобождения. Даже если Гаррош раскается сейчас, нет гарантий, что союзники не перевоспитают его снова. Содержание в темнице – это постоянный риск освобождения, и даже если попытка будет неудачной, будут жертвы. Жизнь Гарроша все-таки имеет ценность, но не большую, чем жизнь тех же пандаренских стражников. Сможет ли понять такую логику Алекстраза? Не скажет ли она, что ошиблась в нем, посчитав, будто из него получился бы хороший дракон? Красный дракон.

«Наша работа – предотвращать и прекращать войны. Чтобы убитых было меньше». Этас очень хотел думать, что Крас мог бы с ним согласиться. Для предотвращения новых жертв пусть лучше умрет один только Гаррош, даже если в этой мысли есть какая-то безжалостность и малодушная жестокость. Нет другой возможности надежно обезвредить его.

На следующий, шестой, день суда Этас узнал немало нового о сотрудничестве Бейна и Джайны во времена ее тераморского правления. Леди Праудмур получила нагоняй от короля Ринна, и в очередной раз проворчала, что вне себя от счастья быть главой нейтрального государства и не подчиняться Вариану. Сам же Этас считал, что уважительные добрососедские отношения с тауренами характеризовали леди скорее с хорошей стороны. Впрочем, ее прежнее миролюбие ни для кого не было секретом.

А на седьмой день суда свидетелем вызвали Джайну. Она отвечала на вопросы сначала спокойно и уверенно, но потом начала бледнеть и крутить на пальце кейлеково кольцо. О поступке Талена она, как и обещала, упоминать не стала, а вот Тиранда не желала упускать возможность сказать пакость об Орде, к которой она, как и прочие члены Альянса относили Похитителей Солнца тогда и, судя по всему, сейчас.

- Во время битвы был обнаружен предатель, не так ли? – спросила она.

- Да. Среди чародеев, присланных Кирин-Тором, один оказался агентом Орды, - ровным тоном ответила Джайна.

Взгляды ее и Обвинителя скрестились, и Тиранда испытала на себе то, что в кулуарах Фиолетовой Цитадели называлось «леди не в настроении». Готовая к бою магическая энергия архимага, специализирующегося на энергии Льда – мерзейшей ощущение. Тиранда или уступила ее воле или вспомнила о справедливости, но тему предательства оставила.

Вопросы продолжались, и Джайна выглядела все хуже. По ее щекам катились слезы, ее руки, когда она поднесла ко рту стакан с водой, дрожали. Этасу было ужасно жаль, что ей приходится переживать все это снова. Все знали, что случилось в Тераморе, так зачем же продолжать терзать его бывшую правительницу? Однако, когда Обвинитель попросила активировать Видение Времени, Этас почувствовал, что должен увидеть своими глазами, а не только узнать из рассказа Джайны, как же Ронин решился умереть ради нее и Верисы.

Увидел. Силой своей магии Ронин сумел создать разрыв в антителепортационном поле, генерируемом каким-то артефактом на гоблинском дирижабле. Том самом дирижабле, который нес мана-бомбу.

Джайна действовала глупо и бестолково. Вместо того, чтобы выполнять распоряжения более опытного мага, она принялась пререкаться с ним, а ведь это время она могла потратить с большей пользой. Например, объявить всем магам в городе о созданном разрыве и потребовать немедленной телепортации парами. Несколько дополнительных жизней можно было спасти.

- Я должен заставить бомбу направиться сюда, прямо сюда, чтобы спасти Верису, - объяснил Ронин свой отказ телепортироваться.

Этас подался вперед, впившись взглядом в его воссозданную Видением Времени фигуру. Ронин выглядел измотанным, ему и до создания этого разрыва поля пришлось немало колдовать, и в последнем своем сообщении он сетовал на нехватку маны.

Наконец Джайна, та, золотоволосая, из прошлого, вняла его убеждениям и принялась плести заклинание перемещения. Успела в последнее мгновение. Вспышка от ее телепортации слилась со светом мана-бомбы. Все в башне озарилось бело-сиреневым сиянием тайной магии, а тело Ронина мгновенно обратилось в пепел.

Первой мыслью Этаса было, что Ронин даже не почувствовал боли. Второй – что даже если бы Джайна телепортировалась раньше, Ронин все равно остался бы в башне, перенаправляя бомбу. А если бы Джайна настояла на том, чтобы остаться вместо него – он все равно не доверил бы молодой девчонке спасение его жены, даже если бы не считал своим долгом сохранить жизнь будущему лидеру Кирин-Тора.

В горле воздух застрял колючим комком. Тогда, полтора года назад, Этас оплакал смерть Ронина, и потом сожалел больше об отсутствии покровителя и адекватного лидера, чем о потере близкого человека – по крайней мере, старательно себя в этом убеждал. Однако сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не выдать свою боль.