Похитители грёз

Ронан перерыл свой MP3-плеер, пока не нашел плейлист с музыкой базуки[39]. Мэттью не прикасался к инструменту со смерти Найла Линча, но прежде играл довольно неплохо. Он почувствовал искушение. Ронан дозировал музыку из их старой жизни, будто каждый раз, когда она играла, он расходовал немного своих воспоминаний об отце. Хотя, конечно, такой случай допускался.

Когда мелодия вырвалась из динамиков, от чего у его младшего брата перехватило дыхание, Ронан поехал домой. Во второй раз.

На этот раз ощущения были другими. Присутствие Мэттью должно было сделать возвращение в Барнс более привычным, чем тогда, но вместо этого, Мэттью, скорее, послужил напоминанием, что это было под запретом. Солнце только усилило тревожность поездки, будто яркий свет сделал их уязвимее, когда они двигались по дороге.

Ронан ехал медленно, пока не убедился, что машина медсестры, приходящей на дом, отсутствует, а потом объехал дом сзади, где стоял заросшей зеленой плесенью сарай для инструментов.

— Открой ту дверь, — приказал он Мэттью. — Живо.

Мэттью выбрался из машины, убрал немного побегов и изо всех сил попытался приподнять металлическую дверь. Он отодвинул с дороги небольшую ржавую газонокосилку, и Ронан закатил БМВ. Он выключил двигатель, вернул дверь на место и проверил, не оставили ли шины очевидных следов.

— Джеймс Бонд, — ни с того ни с сего ляпнул Мэттью. Он был невероятно весел. — Что это?

Ронан держал подмышкой коробку-паззл.

— Обувная коробка.

Мэттью склонил голову набок, чтобы удостовериться в этом. Он выяснил несколько фактов: идеально квадратная коробка была полностью деревянной, покрытой странными отметинами, и на несколько дюймов короче ступней его старшего брата. Мэттью моргнул, а потом сказал:

— Ладушки!

Рысью помчавшись вперед к задней двери, он нашел ключ, спрятанный под барабаном элеватора.

— Постой, — предостерег его Ронан. — Будь начеку. Если кто-то появится на дороге, ныряй в подвал. И, Бога ради, выключи сотовый.

— Верно! Точняк! Умно!

Он радостно проскочил перед Ронаном, который посмотрел себе через плечо, чтобы убедиться, запер ли он черный ход. Он услышал шаги Мэттью по направлению к гостиной, нерешительные, а затем бросившиеся скачками вверх по лестнице, в свою спальню. Привязанность Мэттью была сентиментальной, показательной, и, похоже, он не знал, как быть теперь с их неподвижной матерью.

Ронан последовал по коридору в гостиную гораздо медленнее, прислушиваясь с каждым шагом к автомобильным звукам. Гостиная была тусклее и тише, чем коридор без окон, которые могли впустить кипящий полдень или трели птиц. Дверь в подвал была на дальней стене, а значит, он сможет перехватить Мэттью, если кто-нибудь появится.

Ронан прошел прямиком к столу у стены, не глядя на свою мать. Отец называл этот стол своим «офисом», как будто в его работе требовались законно оформленные документы. Ронан гадал, знала ли его мать, чем жил Найл Линч. Разумеется, она должна была знать. Она должна была знать, что и сама из сна.

Вдруг на краткий миг его охватила паника.

«Может, я и сам порождения сна? Хотел бы я об этом знать?»

А потом он позволил разуму отбросить эту идею. У всех мальчиков имелись детские книжки, фотографии и записи в больнице. У него была группа крови. Он был рожден, а не наколдован. Он был реальным.

А что такое реальное?

А было ли реальным то, что когда-то вынули из сна? Если так, был ли этот момент реальным, когда он о нем думал?

Он покосился через плечо на свою мать. Сейчас все казалось не особо логичным, когда она сидела вот так неподвижно и была безразлична ко всему и вся на протяжении многих месяцев. Но он никогда не сомневался в ней до смерти отца, даже когда она была единственным родителем в течение некоторого времени.

Без папы она ничто.

Деклан был неправ. Она существовала отдельно от Найла Линча, даже если он был ее единственным создателем.

Ронан повернулся обратно к столу. Положив коробку-паззл на стол, он открыл основной ящик. Копия завещания отца была на самом верху, как он и запомнил.

Не потрудившись перечитать пункты документа (они бы только разозлили его), он перелистнул страницы сразу на последнюю. Вот, как раз до подписи отца.

Во время составления завещания Найл Личн находился в здравом уме, трезвой памяти, в сознании и не под каким-либо принуждением и не был по любому аспекту недееспособным, чтобы составить завещание. Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ.

Подписано этим днем: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea.