Похитительница кошмаров

Марен сидела за столиком в кладовой в окружении всех подержанных пишущих машинок, которые Лишта купила за последний год, но не успела почистить и починить. Перед ней стояла модель Remington Quiet-Riter 1960-х годов с открытой крышкой и тряпкой, засунутой под механические рычажки, которые выпрыгивали вперёд и оставляли на бумаге оттиски букв. Покрытые чернилами головки с литерами в шутку называли слизнями. Марен всегда недоумевала, откуда взялось это название? Разве они похожи на слизистые создания, которых она находила в саду мамы и которые Лишта иногда сушила и в виде порошка добавляла в сны?

Впрыснув во внутренности пишущей машинки чистящий раствор, Марен принялась орудовать металлической щёткой. Это была вторая часть её наказания за нарушение правил магазина, вдобавок к запрету переступать его порог в течение месяца. С учётом того, каковым должно было быть настоящее наказание, это очень даже неплохо, несмотря на то что чистящие вещества щекотали нос, заставляя Марен каждые несколько минут чихать, а её ногти постоянно были чёрными.

Носок пятка носок, меняем ногу, носок пятка носок, выбивали под столом ноги Марен. Топ, шаг, топ, шаг.

Дверь со скрипом открылась. Лишта придвинула стул ближе к Марен и вытащила из футляра пыльно-серую машинку «Смит Корона».

– Как всё прошло в полиции? – спросила она, взяв кусок наждачной бумаги и натирая клавишу с буквой V.

– Неплохо. – Это было второе утро, которое Марен провела в полицейском участке, делая различные официальные заявления. Она раз за разом отвечала на одни и те же вопросы, и вскоре леденящий ужас, сжимавший ей грудь всякий раз, стоило ей подумать про театр «Звёздный свет», сменился отупляющей скукой.

Полицейские пока не нашли Сирила, но заверили, что это лишь вопрос времени. Все чёрные и серебряные вывески исчезли с заведений города в одночасье. «Свежее и зелёное», магазинчик мороженого Мэйси Мэй, аптека и чайный киоск Беверли открылись снова. А вот семье Зоттери так понравилось в Новой Зеландии, что они решили остаться там навсегда. Палатка гадалки осталась стоять на променаде – очевидно, она не имела никакого отношения к заговору Обскуры и Сирила.

Магазинчик снов снова процветал. После того как стало известно о заговоре Обскуры по захвату города, множество людей захотели приобрести кошмары. Однако Лишта решила прекратить продавать их – по крайней мере, по-настоящему страшные. Она сказала, что через несколько месяцев, когда уляжется ажиотаж, она, возможно, начнёт торговать снами про пирамиду из плюшевых мишек.

– Как же я была глупа, вновь впустив эту женщину в магазин. – Лишта потерла наждачной бумагой букву «В». – Но она как сумасшедшая колотила в дверь, крича, что с тобой что-то случилось.

Марен чихнула.

– Амос говорит, что единственный человек, который во всём виноват, – это Обскура, – сказала она. – И я думаю, он прав.

Это был скорее заданный с надеждой вопрос, чем утверждение. Лишта нанесла на тряпку каплю лака.

– Амос умный мальчик. Но в следующий раз, когда тебя попытается шантажировать злобная балерина с мотыльком на плече, пообещай рассказать об этом взрослым.

Глаза бабушки блеснули. Теперь, когда всё закончилось, Марен видела в этой ситуации даже забавную сторону. Но без Хэлли всё по-прежнему казалось пустым. Марен всё ещё скучала по своей старой жизни, но даже эту новую жизнь было намного легче ценить сейчас, когда она едва её не потеряла. Марен потёрла клавиши на своей пишущей машинке. Их цвет медленно изменился с чёрного на серебристый. «Как же это прекрасно, – с радостью подумала Марен, – сытый желудок, чистая одежда, отсутствие страха смерти».

– У меня есть к тебе предложение, – сказала Лишта. – Если ты согласишься помочь мне с некоторыми экспериментами, я могла бы сократить время запрета на посещение магазина снов.

– Я согласна! – От радости Марен вскочила и опрокинула баллончик со сжатым воздухом. – Какое?

Лишта с улыбкой полезла в карман фартука и вытащила банку с шепчущей пылью.

* * *

На следующий день Марен и Амос сидели в палате мистера О’Грэйди в доме престарелых и слушали сиплый храп старика.

– Это надо сделать сейчас. – Марен посмотрела на часы. Её снам всё ещё было далеко по части точности до снов Лишты, но она рассчитывала, что воспоминание продлится от двух до трёх минут. Прежде чем мистер О’Грэйди согласился принять её сон, он как будто узнал Амоса, хотя и продолжал называть его «молодым человеком». Марен подозревала, что он не мог вспомнить имя. Она очень надеялась, что это изменится, когда старик проснётся, но не знала наверняка. Её сны не способны творить чудеса.

– Дедуль, ты меня слышишь? – Амос нежно потряс старика за плечо.

Мистер О’Грэйди громко всхрапнул и поднял голову. Его рассеянный взгляд блуждал по комнате. Марен испугалась, что они опоздали, а его мозг, вместо того чтобы выздороветь, наоборот, утратил последние крохи разума. Но потом он заметил внука и улыбнулся.

– Амос, мой мальчик! – прохрипел он. – Я просто мечтал поиграть с тобой в софтбол.