Похмелье

Ударом в левый бок организм напомнил мне о том, что я давно не пил из своего чайника. Он постоянно выкидывал эти фокусы. Иногда непонятно, что ему больше не нравится: то, что я без остановки пью, или то, что иногда останавливаюсь.

Пришлось сделать пару вдохов и выдохов, чтобы немного прийти в себя. Я начинал постепенно трезветь, чего делать было нельзя. Это был банальный вопрос выживания. Мне необходимо было продолжать пить, чтобы хоть немного соображать и попытаться протянуть до конца рабочей смены.

Я принес пустой чайник и поставил его на барную стойку. Рома понял без слов, наполненный и теплый он вскоре снова был у меня. Я отнес чай в кладовку и вернулся в зал.

Постепенно ресторан начал наполняться людьми, появление каждого из них вызывало во мне отчаяние, смешанное с гневом. Я нырнул в дебри кухни, чтобы ни с кем не здороваться и не улыбаться лишний раз.

Тем временем зрелая парочка медленно дожевала свою еду, а Миша дочитал газету. Они еще раз пофоткались на фоне корабликов и покинули ресторан. Когда я пришел убирать каюту от их посиделок, то понял, что чаевых они не оставили.

Я не удивился, но немного расстроился. Вряд ли я дал повод усомниться в себе. Хоть и был уже достаточно пьян, отработал я относительно неплохо. Просто есть люди, которые про чаевые не знают или не оставляют их принципиально.

Когда я вышел из каюты, Игорь заметил мое недовольство:

– Ниче не оставили?

– Разумеется…

– Да уж. С ними и так все было понятно.

Стандартная официантская тема – измерять качество людей количеством оставленных чаевых. Ты можешь прийти в ресторан милым, приятным человеком, а уйти полнейшим говном, если не оставишь денег в папке.

Как ни крути, но я расстроился. Моя нервная система была нехило истощена, поэтому даже мельчайшая неудача выбивала из колеи. Хотелось и выпить, и закурить, а лучше – сделать все одновременно.

Я укрылся в кладовке от чужих глаз, чтобы остаться наедине с жалостью к самому себе. Не знаю, как это работало, но определенно это чувство доставляло странное удовольствие. Вряд ли я не включал свет в квартире и без остановки слушал грустную музыку в надежде, что станет немного полегче.

Был во всей этой истории определенный мазохизм. Я это знал и не собирался останавливаться. Все ответы на мои вопросы валялись на самом дне, до которого мне еще только предстояло дойти.

 ***

Мало кто становится официантом с надеждой на светлое будущее и карьеру в этой сфере. Кто-то приходит, чтобы оплатить учебу или помочь родителям, которые ее оплачивают. Кто-то приходит отсидеться, пока не подвернется работа получше или просто нормальная.

Исключения бывают, но официант, который говорит, что любит свою работу, либо врет, либо просто очень странный. По крайней мере, я всегда таких избегал. Их заметно сразу – они искренне улыбаются гостям, следят за чистотой в зале и, конечно, никогда не работают с перегаром.

Ресторан населяли официанты-экономисты, официанты-лингвисты, юристы, даже сраные геодезисты носились с подносом от стола к столу в надежде на чаевые.

Официанта-студента можно понять, но чем дольше человек остается в профессии после окончания университета, тем обреченнее выглядит. Официанты за 30 казались нелепыми, официантов за 30 и с двумя детьми хотелось пожалеть и погладить по голове.

Эти люди продали душу дьяволу чаевых и в один момент так и не смогли остановиться. Оставили в прошлой жизни свои мечты, надежды, планы, смиренно убирали столы и выполняли просьбы гостей, даже самые идиотские.

Сам я вряд ли мог послужить примером для подражания. В детстве мечтал стать водителем маршрутки, но постепенно моя мечта, к радостью или к несчастью, отдалялась. Водителем я уже вряд ли мог стать, но, чтобы свалить отсюда до 30, времени было еще достаточно.

Может быть, поэтому я так долго этот вопрос откладывал, как и другие скопившиеся проблемы. Казалось, что если попытаться не обращать внимания, то они решатся сами собой.

Но постепенно приходило понимание, что я, как и остальные, крепко сидел на игле общепита. Я точно также продал свою душу за чаевые и уже по колено был в этом дерьме. Они дурманили, шептали на ухо о том, что не все так плохо.

Чаевые обманывали, а у меня было все меньше сил с этим обманом бороться. Я перестал находить с деньгами общий язык. Я и раньше не умел их копить, а теперь вообще разучился. Они откладывались только в том случае, если я не успевал все потратить. Это просто теряло смысл. Я всегда знал, что сколько бы денег ни спустил в баре, на следующий день они все равно вернутся в мой карман, достаточно было не забыть оставить на проезд и пачку сигарет.

Меня бросало в дрожь от одной мысли о том, что зарплату можно получать два раза в месяц. А что же делают люди остальные 28 дней? От этих вопросов я начинал потеть и волноваться. Вне этих стен меня поджидал абсолютно непонятный и неизведанный мир, к встрече с которым я явно не был готов.