Поход

Когда Не узнал о захвате чужеземцами крепости Таку, то буквально впал в состояние крайней ярости. До четвертого июня он был сторонником порядка и спокойствия в Китае и поэтому отчасти был на стороне иностранцев. Генерал старался всеми силами не допустить восставших до столкновения с иностранцами и хотел полностью уничтожить всех ихэтуаней вокруг Тяньцзина, насколько это было в его силах. Но в последних числах из Тяньцзиня в сторону столицы выдвинулся иностранный отряд в количестве более чем две тысячи человек. В город же на следующий день прибыл ещё отряд чужеземцев, потом еще большое подразделение с пушками и пулемётами. Всё больше и больше иностранцев, несмотря на протест китайского правительства, появлялось в его родной провинции Чжили, и все они хотели идти дальше – на Пекин. Отдельные подразделения генерала Не под командованием опытных командиров сопровождали и контролировали все иностранные отряды, в бой не вступали, но и ихэтуаням не мешали осуществлять нападения на «заморских дьяволов». С взятием союзниками крепости Таку всё изменилось. Генерал понял, что его родина и столица в опасности, а он патриот своей страны.

Первым на своей шкуре изменения в настрое генерала испытал экспедиционный отряд адмирала Сеймура. Если до этого союзников сдерживали в продвижении разобранные восставшими железнодорожные пути и их же редкие нападения, то четвертого июня всё изменилось. Сборный отряд адмирала, который из-за нехватки воды двигался по берегу реки Пэйхо, впервые атаковали регулярные китайские войска. Этот бой заставил иностранцев остановиться и двинуться в обратный путь, так как почти четыре тысячи пехоты с двадцатью пушками и тысяча конницы преградили чужеземцам путь на Пекин. Через пять дней иноземцы добрались до Сику и, захватив арсенал, укрылись в нём. В Тяньцинь генерал их не пропустил. В самом городе все иностранцы были окружены в их сеттльментах, а все их попытки вырваться пресекались огнём. Ихэтуаням, которые устроили бойню в жилых кварталах Тяньцзиня, вырезая всех китайцев-христиан, включая детей, генерал не мешал. Как не мешал этим фанатикам нападать на иностранные концессии. Чем больше перебьют друг друга чужеземцы и восставшие, тем лучше для империи.

Для себя Не Шичэн решил, что в сложившейся обстановке его главная задача – не допустить продвижения иностранных отрядов к Пекину. При этом постараться нанести как можно меньший ущерб войскам чужеземцев, потому что ещё есть возможность мирно договориться с ними. Пора императрице Цзы Си наконец-то взяться за ум. Если она и князь Дуань, ведущий из-за своей политики цинскую династию в пучину гибели, сейчас не вступят в переговоры с иностранцами, то будет поздно! Иностранные войска снова возьмут и разграбят Пекин.

Именно поэтому генерал не уничтожил небольшой отряд чужеземцев, большинство которых составляли, как и Воронов, русские на станции Цзюньлянчэн. Не разгромил, а заставил отступить назад к Тонгку большой отряд иностранцев. Но сегодня обстановка вновь кардинально изменилась. Империя, а точнее, старая дура объявила войну коалиции.

«Что же делать? – в смятении метались мысли в голове Не Шичэна. – Если мне не пришлют подкреплений, то я не смогу удержать войска союзников, количество которых увеличивается по данным разведки в Таку каждый день. Присланные генералом Ли солдаты из крепости Бэйтан – капля в море. Беглецы из Таку деморализованы. Пришлось казнить с десяток, чтобы привести их в норму. Ещё этот сброд из восставших… Вот кого бы перевешал всех без исключения. А вместе с ними князя Дуаня с Дун Фусяном. Эти придурки напрасно воображают, что иностранцев будет так легко прогнать нашими новыми пушками из Германии. Я совершенно не понимаю, на что они в Пекине рассчитывают и что они там делают вместе со старой дурой. Великий Будда, сделай так, чтобы к власти вернулся император, который, по слухам, заточен на острове Лотосова озера в Пекине…»

Мысли генерала были прерваны громкими воплями и выстрелами. Не Шичэн взял в руки колокольчик и позвонил в него. Через несколько секунд в палатку вошёл адъютант и опустился на одно колено.

– Выясни быстро, что случилось, – мрачно произнёс генерал.

– Слушаюсь, мой господин, – поднявшись на ноги, офицер поклонился и выбежал из палатки.

Между тем шум в лагере усиливался, выстрелы участились. Рядом с палаткой генерала раздался стук копыт, и через мгновение перед Не припал на колено подтянутый и жилистый офицер в белой шапке грибом, с красной кистью и павлиньим пером, вручённым ему совсем недавно командующим Не за отличие в бою.

– Великий господин! Ихэтуани снова подрались с нашими солдатами. Те и другие стали стрелять друг в друга из ружей. Уже есть несколько раненых и убитых.

– Опять Чжан Лао? – с улыбкой, предвещающей мало хорошего, спросил генерал своего подчинённого.