Поход

«Друг мой Воронов теперь, вероятно, воюет против меня, если вовремя не уехал из Тяньцзиня, как я его предупреждал, – подумал генерал Не, и свет фонаря осветил на суровом лице воина грустную улыбку. – Вряд ли теперь придётся погулять в русском посольстве или в ресторане на улице Виктория-род, обсаженной тополями и освещенной газом».

Генерал вновь посмотрел на листок и тяжело вздохнул.

«Мало что осталось от этой улицы и зданий на ней. Три дня непрерывного обстрела из наших пушек значительно разрушили европейские концессии, – подумал генерал, снова тяжело вздыхая. – А мне так нравилось там бывать, поражаться, как много сумели сделать в сеттльментах за столь короткое время ”заморские дьяволы”, несмотря на свою малочисленность. Каким комфортом они обставили свою жизнь! Красивая набережная, безукоризненные шоссейные улицы, живописный парк Виктории, нарядные дома, а ещё клубы, почта, телеграф, телефон, канализация и газовое освещение. О Великий Будда! Шикарный ресторан, где так приятно было посидеть. А несколько больших блестящих магазинов, из которых первенствовал “Hall and Holtz”; там продавали все, что нужно избалованному чужеземцу. Ещё пара дней, и я всё это превращу в руины».

Генерал мысленно сплюнул и погрузился в дальнейшие воспоминания.

Преобразовательная деятельность императора встретила яростный отпор у консерваторов. Правящему курсу сформировалась могущественная оппозиция, так называемая «Маньчжурская партия» во главе с вдовствующей императрицей Цзы Си. В сентябре девяносто восьмого года происходит дворцовый переворот, в результате которого управление страной переходит в руки матери императора. Расправа над сторонниками партии реформ и уничтожение всех проведенных ранее преобразований не заставили себя долго ждать, но всё это оказалось мелочью по сравнению с социальным взрывом в низах китайского общества, направленным против иностранцев.

Неприязнь к иностранцам начала выливаться в открытую ненависть к «белым чертям», атаки на которых стали принимать всё более организованные формы, что нашло свое отражение в деятельности многочисленных сект, которые сейчас всё больше отождествлялись с «Ихэтуань», то есть с «отрядами справедливости и мира».

Антиевропейское и антихристианское восстание охватило более двадцати северных уездов, за оружие взялись десятки тысяч человек. Под лозунгом «Смерть иностранцам!» ихэтуани сжигали христианские церкви, громили школы и библиотеки, убивали западных священников и китайцев-христиан. Вскоре мятеж с севера начал распространяться по всему Китаю.

Деятельность «отрядов справедливости и мира» поставила императрицу в затруднительное положение. С одной стороны, все помнили о прокатившемся недавно антиправительственном восстании тайпинов, и заискивать с новыми смутьянами желания никакого не было, с другой – идеология ихэтуаней вполне соответствовала тому консервативному курсу, который избрало цинское правительство. В итоге был избран компромиссный вариант: издавая указ за указом о необходимости наказать бунтовщиков, императрица всячески медлила с окончательным разгромом слабо вооруженных повстанцев, позволяя тем самым восстанию разрастись.

«Доигралась, старая дура, – про себя генерал императрицу, после получения ”Декрета о войне”, иначе уже не называл. – Думала чужими руками избавиться от засилья иностранцев. Меня, когда я в конце мая разгромил банду повстанцев в две тысячи человек у станции Янцун, под суд хотела отдать?! Но не решилась из-за моих связей. А теперь всё! Раздавят нас, как блох. Что эти ихэтуани могут сделать? Да ничего! Они даже стрелять не умеют. Получили оружие со складов Восточного арсенала и стреляют вверх, думая, что пуля, когда полетит вниз, обязательно убьёт чужеземца. Дерьмо! Всё полное дерьмо!»

Не Шичэн глубоко выдохнул и, чтобы сбросить нервное напряжение, начал про себя читать мантру успокоения. Данное упражнение, которое он усвоил под руководством буддийского монаха, обучающего маленького Ши боевым искусствам, давало возможность обрести душевное равновесие, стабилизировать нервную систему, избавиться от тревоги и страха, очистить разум, принять верное решение. Но сейчас мантра не успокоила. В состояние медитации также не удалось войти. Мысли о событиях последних дней не давали обрести равновесие.