Поход

– Извините, но вам трудно понять всё неприятие потомственным офицерством всех этих шпионских, жандармских штучек. Офицер – это, прежде всего, офицер. Вот третьего дня, когда я вас увидел на перроне, как вы могли быть без орденов Святого Георгия и Владимира?! Вы же нарушили их статут?!

«И он не в образе, хотя вроде и не дурак, – думал я, глядя на штабс-капитана, прикидывая, что ответить. – Нарушение статута орденов было очевидным. От Анатолия Михайловича хороший втык за это уже получил. Но идти в разведку, звеня орденами, – это уже для меня моветон».

– Владимир Иванович, если бы вы видели, в каком виде я уходил в разведку, то были бы удивлены больше, чем отсутствием орденов. Я ценю свои награды. Это всего лишь недорогие копии, приобретённые в магазине «Эдуард», – я провел рукой по орденам. – Но отправляясь в ночной поиск, я снял их, чтобы они не выдали меня звуком и блеском в свете луны. Жизнь дороже статута. Современная война сильно отличается от войн того времени, когда были введены эти ордена.

– Я этого никогда не пойму и не приму! – возмущенно произнёс Ярон.

– Возможно, Владимир Иванович, а может, и поймёте, когда оботрётесь в боевых действиях. Сходите в разведку, по-пластунски поползайте. Мне, как потомственному казаку, проще. Исстари в набеги и в разведку мы ходили, не задумываясь о статуте наград, хотя их всегда любили. Главное – выжить и эффективно выполнить поставленную задачу…

– И это правильно, господин Генерального штаба капитан. Хотя по мне, есаул звучит лучше. Будем знакомиться, а то мне Тонких все уши про Ермака прожужжал, а встретиться пока не получилось. Позвольте представиться – есаул Ловцов Михаил Васильевич, командир шестой сотни верхнеудинцев! – с этими словами невысокий, коренастый офицер лет тридцати пяти, с Анной и Станиславом третьих степеней с мечами на груди, длинными усами и бородкой, с ярко выраженными азиатскими чертами лица, протянул мне руку, которую я, встав из-за стола, с удовольствием пожал.

– Генерального штаба капитан Аленин-Зейский Тимофей Васильевич, также известный под прозвищем Ермак, – в ответ представился я.

– Мы знакомы с есаулом, – пробурчал Ярон, также поднимаясь на ноги.

– Знакомы, штабс-капитан, знакомы, – улыбнулся Ловцов, но глаза его зло блеснули.

«Ого, как есаул выделил приставку штабс, – подумал я. – Видимо, Владимир Иванович и здесь своим потомственным офицерским гонором отметился».

– С вашего разрешения, я вас покину, – штабс-капитан кивнул головой и ушёл к штабной палатке.

– Опыта нет, гонора много. Паркетный шаркун, двумя словами, – тихо произнёс есаул, провожая взглядом Ярона.

– Потомственный дворянин и офицер. Чего вы хотели, Михаил Васильевич? Мне и ещё двум офицерам из «простых» тяжело было общаться с такими вот «потомственными» в Николаевской академии, – тихо проговорил я.

– Это всё понятно. Я тоже из простых. Отец казак, мать бурятка. Всё своим горбом. Путь в Иркутское юнкерское училище, можно сказать, прогрыз. И сотник Семёнов Дмитрий Фролович у меня такой же судьбы. Он на два года раньше тебя закончил училище, а я на семь. А всего у нас в полку шестеро из иркутских юнкеров. Ничего, что на «ты» перешёл?

– А чего бы нам, казакам, наедине политесы разводить?!

– Вот это по-нашему. Я из-за чего подошёл-то ещё, кроме как познакомиться. У меня казаки с утреца немного подуванили сегодня в разъездах. Вечером ждёт хороший ужин. Приглашаю к нам в гости часикам к восьми вечера. Где наш бивак, знаешь?

– Язык до Киева доведёт. Если генерал не даст какого-нибудь поручения, то приду обязательно.

– Тогда не прощаюсь. До вечера, – есаул, козырнув, развернулся кругом и, придерживая шашку, двинулся к казачьей стоянке.

Я же опустился за стол, раздумывая, о чём адмирал может говорить с генералом Стесселем и офицерами его штаба. Чтобы атаковать и очистить Тяньцзинь от китайских войск и боксёров, сил у нас, даже учитывая спасенный десант Сеймура, явно недостаточно. По сведениям, полученным от китайцев-христиан, приходивших в международный лагерь, к войскам генерала Не присоединилось шесть тысяч бойцов под началом генерала Ма, также проявившего себя в японо-китайской войне храбрым и умелым военачальником. И эти войска в своей основе размещались в Восточном арсенале и фортах Тяньцзиня. Эти форты-импани были вооружены орудиями последних типов, скорострельными, с унитарными патронами. По словам миссионеров и знатоков Тяньцзиня, самым опасным фортом был тот, который стоял у выхода канала из реки Пэйхо и с двух сторон омывался водою. Возле него был расположен ямынь вице-короля Чжилийской провинции. Этот форт звали Чёрным.

Кроме войск Не и Ма, ежедневно к Тяньцзиню подходили войска вице-королей Юй Лу, Ли, Хана и Дун Фусяна. По моим прикидкам, общая численность китайских регулярных войск приближалась к двадцати тысячам. Ихэтуаней, которых было примерно столько же, можно было особо в расчет не брать.