Поход Мертвеца

– Я передавал ровно те же слова царя, она, увы, не прислушалась. Скажу по секрету, меж царственными супругами давно пробежала кошка, еще с времен нахождения обоих в лагере в Косматых горах. Когда же государь наш взошел на престол, она посчитала, необоснованно, конечно, что он поступил жестоко и неприглядно, заплатив Жнецу душ – ты ведь знаешь кто это – чтобы тот изничтожил защитников Тербицы, нашей царственной святыни. А потому, едва церемония закончилась, сперва переехала в Опаю, не дожидаясь окончания месяца торжеств, а затем, спустя всего полгода, отправилась в Эльсиду, на родину.

– Я и не знал подобного.

– Да, государыня Узаша происходит из древнего рода эльсидских князей Утишмалов, с которыми довелось породниться нашему царю.

– Так вот почему его не считали в столице достойным короны. Теперь я понял всю подноготную битвы за Тербицу.

– Это так. Хотя и по положению, и по правам наш государь ничем не уступал княжичу Пахолику. Больше того, по возрасту и познаниям, превосходил его и, согласно Таблицам царских канонов, должен был стать следующим государем.

– Но очередная размолвка преградила ему путь, – усмехнулся Мертвец. Посланник кивнул, будто не слыша насмешки.

– Трудно сказать, чем не угодил царице ее брат, дело глубоко личное, и не нам в него лезть. Но правительница вопреки заветам отцов, назвала преемником своим сына. Ее право, но только именно это решение посеяло в стране смуту и…

– А мне казалось, то вина мужа, не сумевшего справиться с делами.

– Я говорю от себя, как и ты, наемник.

– Ты говоришь так, ибо льнешь к Бийце… прости, гонец.

– Нет, ты прав, в своих суждениях я многое черпаю от государя. И не могу быть беспристрастен. Возможно, даже, я ошибаюсь. Как бы то ни было, князь Бийца покорился воле сестры, больше того, своего сына он назвал в честь царевича – тоже Пахоликом. Это помогло в малой степени, будущий государь хоть и получил доступ в Опаю, но свидеться с сестрой все одно не мог, как ни старался ни он, ни княгиня.

– Значит ли, что все дело в Узаше?

– Государыня часто посещала Эльсиду, что, верно, в глазах царицы считалось непристойным. Но я снова вступаю на скользкую тропу предположений, а потому умолкаю.

– Наверное, правильно. Пойдем, гонец, нас ждет завтрак. Надеюсь, его ты не станешь пропускать ради эльсидской пыли. – Тот улыбнулся, несмело, неуверенно.

– Пожалуй нет. Проводи меня, а то я хоть и давно на корабле, а все просил принести яства в каюту.

– Род, он такой, – и тут же, – Прости, что задаю вопрос. Последний. Что же тебе обещал государь за приезд супруги? – гонец потупился, лицо вспыхнуло, аки маков цвет.

– Жениться на своей племяннице. Не то, что я давно или страстно люблю Страту, но это ведь такой поворот, неудивительно, что я молился всем богам, лишь бы чаша сия не миновала меня…. Ты усмехаешься, наемник, думаешь, я потому прилепился к государю, что еще и люб ему.

Мертвец рассмеялся во весь голос.

– Каюсь, подозревал.

– Не удивлен, да и не обижен. Но ведь и ты тоже инаков – все время при оружии, боги, сколько ж его на тебе.

– Только то, что видишь: короткий меч и два ножа.

– Будто иначе по судну и пройти нельзя, – Мертвец хмыкнул, но улыбнулся.

– Пойдем, гонец, провожу в святая святых корабля.

Жрец бога океана отсоветовал капитану заходить в Фику – в тамошних водах вторую неделю играли злые штормы. Запасов провизии на корабле предостаточно, а с ветрами, дующими так сильно, они быстро и без происшествий дойдут напрямую до самого Фратера. Капитан объявил об этом на четвертый день пути. У наемника екнуло сердце, надо же, будто нарочно неф спешил доставить его к царю Кривии, будто даже он участвовал в реметовом плане.

После единственного разговора с Мертвецом, посланник старательно избегал всякой новой встречи, ровно позволил в отношении его и себя недопустимую вольность. Приходил позже прочих, садился с самого края, уходил последним, старательно дожидаясь, когда очистится зала, и поварята начнут убирать столы. С другими он вел себя ровно так же, будто оказался не в силах отыскать на всем корабле достойного собеседника. Или попросту не желая иметь дело с кем-то еще, лишь с собственной будущностью. В гадания на этот счет он погружался целиком и полностью, с какой-то сладостной обреченностью изводя себя. Поздними вечерами выходил на верхнюю палубу и о чем-то коротко переговаривался со старшим помощником.

Ветер, впрямь, благоволил путешественникам, резкий, южный, он вел неф прямым путем к старой столице Урмунда. На второй день плавания пыль в воздухе исчезла, а ветер задул с удвоенной силой, но уже чистый, легкий, свежестью проникавшей в легкие. Мертвец долго стоял на корме, глядя в никуда, так же погрузившись в мысли, как верно, и гонец в своей большой двухместной каюте. Не заметил, как подошел капитан.

– Вспоминаешь былое? – наемник оглянулся, не зная, что ответить. Покачал головой.

– Наверное, нет. Пытаюсь разглядеть настоящее.