Поход Мертвеца

Раздражившись, он топнул ногой и, видно, зарекшись еще раз беседовать с наемником о чем бы то ни было, отправился в свою каюту. И действительно, до самого прибытия в Утху гонец не появлялся на глаза, затаился, поджидая времени прихода. Лишь когда корабль ткнулся бортом в причал, притягиваемый канатами, выбрался, щурясь на солнце, словно проведший последние месяцы в узилище. Приказал матросам собрать его нехитрый багаж, снести вниз да подыскать жеребца порезвее. Двух жеребцов, вспомнив о Мертвеце, добавил посланник.

Наемник остановился за спиной раздававшего указания, послушал, потом спохватился.

– Уважаемый, а как же ты в Утху прибыл? Не пешком же.

– Нет, конечно, меня доставили на двуколке.

– Первый раз слышу, чтоб гонец нанимал ямщика, чтоб добраться до места. Проще было царевы бумаги тому передать.

– Так бы эта деревенщина и была принята государыней, – не услышав издевки, буркнул гонец. Затем добавил: – Государь так порешил, я не смел возразить, хотя как и ты, подивился его словам.

– Да, в Урмунд тоже дивился, противился, но ездил и ездил.

– Наемник! Больше не смей заговаривать со мной об этой вашей… да вы сами ее клоакой называете. Мне тем паче пристало.

Мертвец поднял руки в знак примирения и согласия. Дернул плечом, поправляя легкую суму, заметно полегчавшую с времени убытия из Утхи и спустился на пристань. И тут же столкнулся с сестрой Лискары.

За наемником следовал ток путешественников, спешивших покинуть корабль, побыстрее вернуться домой, к родным, к делам насущным; их обоих, остановившихся в оцепенении друг против друга, немилосердно толками, топтали пятки, возмущались громко – ничего этого оба не слышали. Стояли, как вросшие в землю, не смея отвести глаз, ничего не говорили. Ждали. Сами не зная, чего ожидать, смотрели, мучимые неотрывным глядением, да ничего не в силах поделать. Мертвец хотел спросить у нее, приходила ли та поджидать его прежде, да не посмел. Пустой взгляд затягивал, серые глаза топили в себе, будто в бездне. Он бессильно барахтался во взоре, тонул, не смея сопротивляться, не решаясь – покуда сама природа не взяла верх. Мертвец сморгнул и опустил взгляд. А когда поднял, больше не увидел перед собой сестры убиенной Лискары. В единый миг женщина растворилась в наседавшей со всех сторон толпе, призраком исчезла, будто наемнику сошло видение, помучило недолго да и оставило.

Покрутив головой, но так и не найдя ее, Мертвец поспешил прочь от пристани, зашел в таверну, да так и вышел, только на пороге и постояв. Стал выискивать гонца… да вот же он, голос, молодой, звонкий, властный, по-детски непосредственный в желании исполнить свои приказы, подманил взгляд наемника, ровно магнитный камень. Мертвец подошел к цареву посланнику, тот как раз договаривался о жеребцах. Щедро, без торга, оделил помощника купчины серебром, и повелел привести коней поживее. Нет, смотреть-выбирать не будут, если что, государевы люди найдут нерадивого, подсунувшего ледащую конягу гонцу и его помощнику, и мало тому не покажется. Посланнику явно хотелось поскорее покинуть Утху, вроде бы и своя земля, но еще раньше гонец говорил – все равно чужая, хоть и рядится в Кривию но как бы и часть Урмунда, не то и не се. Отторженная земля, никому и для всех, как проходной двор, неожиданно жестко добавил, сощурившись, и велел седлать коней. Уже когда подвели коня, каурого трехлетку, осмотрел его пристально, зачем-то в зубы глянул, а не на копыта, кивнул и вспрыгнул в седло, поджидая наемника. Тот закопался, подтягивая по-своему подпруги, норовистый конь все пузырился, не давая затянуть потуже, даже хлопки по животу, к которым, верно, привык, мало помогали. Наконец, сел, уравнявшись с гонцом.

– Хорошо б до своей земли добраться поскорее. Ненавижу море, едва перенес, – признался посланник.

– А где она, твоя земля, начинается? – Мертвецу показалось отчего-то, что гонец его оборвет, ан нет, кивнул и произнес коротко, мол, подле Тербицы только. Тут Утха и ее деревни, дальше ретичи, а вот как доберемся до Тербицы, считай дома.

Наемник вздохнул, тот город пробуждал в нем не самые приятные воспоминания, в отличие от собеседника, который уже наслаждался самым названием, перекатываемым, ровно леденец, на языке.

– За две недели доберемся, – добавил гонец, оглядываясь в поисках подходящей его чину харчевни.

– Отчего же так долго, можно и за десять дней. Мы вроде спешим.

– Я предпочел бы останавливаться в деревнях, а не в лесу, где, благодаря государю и наведен порядок, да мало что может случиться.

– Уважаемый, ты забываешь, кого ты везешь в Опаю.

– Наемник, я помню, но сделаем, как я скажу.

Он кивнул, молча двигаясь следом за гонцом. Невдалеке мелькнула и тотчас скрылась знакомая госпиция. Мертвец остановил коня, никак не решаясь отправиться к знакомому месту, встретиться с единственным человеком, которого, чтобы ни говорили другие, он сам, считал своим другом. Стоял так долго, что гонец заметил его отсутствие, повернулся, подъехал, недовольный задержкой.

– Что случилось, увидел кого?