Поход Мертвеца

– Мне надо свидеться с одним человеком, может надолго, до конца дня. Когда мы выезжаем?

– Поутру. И к кому, если не секрет, тебе так не терпится примчаться? Вроде столько времени в Эльсиде прожил, – но Мертвец лишь покачал головой. Посланник недовольно буркнул, пожал плечами, но не стал противиться, сказав, что остановится на постоялом дворе, располагавшимся на Лесной улице. В самом конце, серое здание, облицованное плиткой, гонец уже кричал вслед, наемник плохо его слышал, размышляя о своем. Ему и не терпелось встретиться, и свидание это страшило многим, чем именно, он так и не смог до конца осознать. Жнец перед их расставанием сказал, что следующая встреча может стать последней, он так чувствует, а потому наемник и торопил ее и страшился, что вот сейчас увидит колдуна в последний раз – сам пожелав этого.

Тщетно убеждал себя в напрасности подобных мыслей, в ошибке Жнеца, да мало ли их было у того, в свободной воле всякого, рожденного под небесами, чтобы ни говорили гадатели про судьбу и рок, преследующий многих, ими же самими вызванный и потому неизбавляемый. Как тогда, с Лискарой…

Дождавшись распорядителя госпиции, он и с горечью и с облегчением узнал, что Жнец вот уже три месяца находится вдали от этих мест, снова в Урмунде и прибудет не раньше, как зимой. Судьба, рок? – Мертвец, повязанный мыслями о прошлом, приметами настоящего и знаками будущего, ничего не ответил, не пожелал написать записку, не велел сообщать о себе, развернулся и вышел, снова сел на коня и отправился вслед за гонцом, подгоняя животину, будто она одна могла приблизить окончание его похода – будто этот поход должен был закончится именно в Опае.

К вечеру погода испортилась совершенно. Закрапал мелкий нудный дождичек, пару дней низкие тучи ходили над морем, затем, над берегом, но лишь теперь, в глуби леса, разродились влагой. Погода и прежде не радовала, от солнечного Фратера началась хмарь, небо то и дело застили кучевые облака, все ниже и ниже спускавшиеся к воде, словно старающиеся слиться с морем, напитаться его влагой. Заметно похолодало, наемник, почти два года проведший вдали от прохладных берегов Утхи с отвычки поеживался, зябкий ветерок забираясь за ворот, холодил неприятно, словно напоминая о былом, настойчиво, с каждой милей пути, возвращавшимся.

Первый переход оказался коротким, но тут и кони, привыкшие, видно, только по городу ездить, сплоховали, заметно подустав. Конечно, могли пройти и еще хотя бы пяток миль, как о том просил наемник, но до следующей деревни оставалось вдвое большее расстояние, а загонять коней гонец не спешил. Да и видно, не торопился он предстать пред очами государя, не выполнив главного своего назначения. Потому и остановился в той самой деревушке, что находилась близ дома ведьмы, некогда убитой Мертвецом. Сколько времени прошло, а наемника узнали сразу, встретили радушно, взяв под руки, проводили в старостин дом, расселись. Всем не терпелось из первых уст услыхать о битве с ведьмой, ведь возвращаясь, наемник так и не заехал к ним, спеша в Утху, да и оттуда ни разу не выбрался. И вот теперь, изголодавшиеся крестьяне, жаждали узнать во всех подробностях ход достославного сражения, в коем и они хоть чуть, а поучаствовали. Мертвец попросил удалить детей, впрочем, те большей частью спали, и принялся за рассказ.

Гонец поначалу и садиться за общий стол не пожелал, но после переборол гордыню. Наемник говорил недолго, но и эта короткая речь его вымотала, едва ли не так же, как пребывание в доме той ведьмы. Неожиданно Мертвец почувствовал, насколько отвык от привычного общения, на душе стало как-то гадостно. Он ответил на все вопросы, которыми засыпали его крестьяне, особенно те, что постарше, после чего откланялся. Задерживать его не стали, староста выпроводил крестьян, а дорогого гостя пригласил в свободную комнату за печью, на удивление кровати им дали на каждого, а не по крестьянскому обыкновению, одну на всех.

Гонец ложиться не торопился, прищурившись, спросил тихонько:

– И сколько из рассказанного тобой правда?

– Почти все. Не буду же я говорить им, что мне помогала, если не вела моими действиями другая ведьма.

– Вот как! Конечно, думаю, за такие слова тебя следовало сволочь в холодную, а после допросить с пристрастием – с кем ты якшался и почему.

– Она уже мертва, так что оставь свои наставления и ложись. Нам завтра рано вставать, коли ты хочешь побыстрее добраться до Тербицы.

– У нас ведьм жгут.

– Я видел. Поэтому они все в Урмунде. Не удивляешься, гонец, что так много народу бежало в охваченную усобицей республику?

– У нас усобица посерьезней, а не восстание легиона. Или что, думаешь, смерды пошли за вашими Двенадцатью таблицами и Хартией вольностей? Да можно подумать, они понимают, что это.

– Понимают, коли у нас даже рабы грамотны, а здесь, даже государь…

– Не смей поминать его имя всуе.

– Он что, бог ретичей, чтоб не поминать?

– Недостоин, ибо не ведаешь, что это за человек. И почему за ним идут. Ведь сам подумай, наемник, как быстро прекратилась смута, когда царь Бийца Смиренный взошел на престол.