Поход Мертвеца

– Обещаю. Если ты останешься, я приеду сюда, если тебя изгонят, жди меня на старой дороге в Опаю в первой деревне от сожженного Истислава. Там меня знают, а тебя примут, – Мертвец неожиданно вспомнил княжича Пахолика, с которым путешествовал через те места. – Только подожди эти три года. Ты теперь мужчина, Сиромах, ты все сможешь перетерпеть. Я верю, что сможешь.

Он мелко закивал, благодаря. Вздохнул, сглатывая комок, подкативший к горлу, когда ему на плечо легла рука Ливы. Поднялся и, постоянно оборачиваясь, вышел через дальнюю дверь. Мертвец еще какое-то время сидел подле стола, затем, когда его стали убирать монахи, подошел к ним.

Спросил о княжиче, коего совсем недавно охранял в деревне, которую помянул как убежище для Сиромаха. Монах кивнул, да, приезжал сюда помолиться, мы отказали ему. Много ли народу было с ним? Нет, всего человек двадцать воинов, но мы запретили им подниматься вместе с Пахоликом в пределы монастыря, тогда княжич повернулся и уехал без молитв. Наемник поблагодарил за ответ и вышел.

Долго брел коридорами, поднимался и спускался лестницами, покуда не выбрался к высокому стрельчатому окну, раскрытому настежь, в башне, вознесшейся высоко над монастырем. Крепость поглотила остров, ни куста, ни травинки не оставила, только камни брусчатки, уходившие в студеную воду. И узкие тропы деревянных дорожек, одна из них выводила на махонькую пристань со странной конструкцией из балок и блоков, похожую на колодезный журавель. Мертвец невольно остановился, увидев ее. И вдруг понял, что казнь только начинается – огромный мешок еще висит на веревке над черной водой. Балка повернулась чуть дальше, короткая команда, и топор с маху ударил по пеньке. С визгом веревка проскочила блоки, высвобождаясь, мешок ухнул в воду и камнем ушел в ее глубины.

Наемник неожиданно улыбнулся.

– Сами выбрали, – и кивнул, прощаясь с ушедшими навеки.

– Они попросили один мешок на двоих, – произнес подошедший Лива, останавливаясь от окна подальше. – Странное желание, но оно последнее, мы не смеем отказать. Казнь задержалась.

Он закрыл окно, повернувшись к наемнику. Долго смотрел тому в лицо, Мертвец выдержал тяжелый взгляд чистителя спокойно. Лива едва слышно произнес собеседнику:

– Ты сможешь уйти, когда выполнишь для Синода одно задание.

– Я слушаю.

– Ступай за мной, отстав на три шага.

Они спустились на несколько пролетов вниз и вошли в северную часть монастыря. Снова коридоры и лестницы, лестницы и коридоры, лишь потрескивание факелов нарушало тишину – казалось, монастырь погрузился в оцепенение. Лива открыл дверь и пропустил наемника в небольшую залу, где находилось еще двое чистителей и пятеро монахов в фиолетовых одеждах.

– Нам сюда, – произнес он, оборачиваясь к наемнику и знаком веля войти первым. – А теперь внимательно слушай.

Воскрешенный и мытарь

– Сколько?

– Три дня. После этого его убили.…

Мертвец долго смотрел на сидящего перед ним. Жнец душ, великий колдун, способный мыслью обращать армии в груду тел, с легкостью поднимать из могилы поверженных, исцелять и снова уничтожать, говорил нечто такое, во что наемнику, на собственной шкуре испытавшего ничтожную толику мощи некроманта, никак не верилось. Маг просил его о помощи.

– Ты узнал, – наконец произнес наемник. – что у тебя появился соперник, колдун, который может, как и ты, пожирать чужие души.

– Лучше я сам обрисую положение, – Жнец поднялся и прошел от одной кровати к другой, затем подошел к окну. Знакомый вид, знакомая комната, они останавливались здесь некогда, больше года назад, и вот снова сошлись. Мертвец давно проживал в Утхе, портовом городке, пребывающем всегда в стороне от затянувшихся распрей, что внутри царства, куда он все еще входил, что в соседней республике, где гражданская война, вроде бы подходящая к концу, никак не могла окончиться чьей-либо победой. Выполнял работу, за которую платили купцы и которой никогда не сторонился, отчасти она даже нравилась – убивал чудовищ. Утопцев, иначе – морских собак, портящих товар в порту и по ночам нападающих на его сторожей. Кольчатых пиявок длиной в сажень, расплодившихся в известковых пещерах неподалеку и высасывающих кровь из незадачливых каменотесов, рискнувших пробраться в дальние сырые уголки. Косматых сцинков, прячущихся в лагуне в тридцати милях к северу, там, где дети рыбарей добывали мелкий черный янтарь. Год, заполненный так, как он бы и желал, как хотел, верно, каждый охотник за чудищами, пролетел незаметно; казалось, миг прошел, и он снова встретился с Жнецом душ. Тогда зима никак не могла окончиться, сейчас лето наступало раньше положенного, торопя весну закончить дела и убраться до следующего года. Мертвец до недавнего времени жил в другом месте, снимал кровать в доме менялы, но внезапно, несколько дней назад, проснулся будто от толчка, почувствовав приближение колдуна, ощутив его скорое прибытие, как ощущал всегда, после первой встречи, когда был убит Жнецом и воскрешен лучшим другом, положившим ради его жизни собственную, обменяв их души в сокровищнице некроманта.