Похоронное танго

— В общем, Сизый был довольно сильно напуган, когда разговаривал с нами, — продолжал Фома. — Он живенько так представил себе, что Богомол уже охотится не только за нами, но и за ним. А у нас, когда он это нам рассказал, вся картина в голове сложилась. Эта богомолиха взяла в оборот парней, которые за этой Чугуевой — ну, за «таджичкой» вашей — ездили, и с ней разбирались. Выходит, она тоже по следу «таджички» шла, раз так быстро выяснила, кто её опередил и сцапал девчонку. А с чего ей было идти по следу «таджички», если и она её не засекла в этом доме — то есть, если её тоже дом не интересовал? То есть, нужно ей добыть из этого дома что-то важное… А уж у кого, у кого, у оставшихся в живых и при богатстве участников той «бриллиантовой аферы» хватило бы денег любую богомолиху нанять, на самого дорогого в мире киллера денег хватило бы, чтобы этот киллер расчистил им путь к захованным в свое время капиталам! Там же, говорят, на миллионы, в «баксах» меряя, конфисковали, при арестах, обысках и по приговорам судов, но миллионы так и не нашлись! И ещё одно. Нам стало ясно, что парней, которые отправились уговаривать хозяйку дома от этого дома отказаться, искать не надо. Мы-то думали, что у них насчет того, чтобы тело Шиндаря спрятать, где-то что-то не сложилось, вот они и прячутся теперь, пока гроза не утихнет. Странно было, конечно, что они в багажник это тело свалили ведь должны были понимать, что могут нас подставить! Но, может, им деваться было некуда. Может, их менты засекли и у них на хвосте висели, а они считали, что мы этот труп вовремя обнаружим и истолкуем его появление, как надо: и что одно задание выполнено, и что со вторым заданием нелады… И, конечно, нам стало ясно: то, что какая-то девка — красивая блондинка, по твоим собственным словам — умыкнула труп «таджички», случайностью вовсе не было, и не было желанием труп перезахоронить, с испугу, что придется с милицией связываться… И потом. Палач, чьей профессией смерть была, мог из своей внучки киллершу вырастить? Мог, запросто, за милую душу! В общем, по всему выходило, что внучка палача, Катерина Кузьмичева — Богомол и есть. И что палач, воспитав её такой убийцей, которой равных нет, оставил её после себя «смотрящей» за домом. И что она, обнаружив, что домом кто-то интересуется и лазит в него, стала излишне любопытных выслеживать и устранять. Что ж, если она цепной собакой на огромных капиталах сидит, то вполне логичны все её действия, и все как надо складывается. Вот тут, кстати, Владимир меня удивил. Я-то, конечно, тоже напугался, но его вообще всего перекосило, и вырвалось у него: «Богомол? Но ведь Богомол — это человек…» И осекся. Мы спросили тут же, что он сказать хотел, но он только рукой махнул: «Я слышал, в Москве еще, про Богомола. Больше, конечно, слухи и легенды, чем факты, поэтому ничему верить нельзя, но и такая легенда существовала, что она сама — из „органов“, и что готовил её особый, секретный отдел, задания которого она продолжает выполнять, между „заказами“, которые для себя берет, для денег… Вот мне и странно, что „важняк“ ведет себя так, как будто не знает, из какого подразделения она человек…» Но, нам показалось, он совсем другое сказать хотел… Ох, чтоб тебя! — Фома аж подскочил. — И правда, откуда ж ему это было знать, если он сам не связан с «органами» крепче, чем показывал? Я ещё в тот момент, когда он так проговорился и прокололся, должен был его раскусить!

— Губа — из сучар?.. — охнул один из быков.

— Из них!.. — Фома резко повернулся к двум своим бойцам. — Сука подсадная! И под разборку эту нас подставил, чтобы от нас избавиться: либо похоронить, либо посадить!

— Поймаю — убью! — второй бык провозгласил.

— Мы его живьем закопаем, — пообещал Фома. — Теперь поняли, почему я велел вам тихо сидеть? Не хватало еще, чтобы мы все здесь друг друга перебили, а Губа радовался, что все вышло так, как он хотел…

— Так где он теперь-то? — спросил Гришка.

— Дом обкладывает, где же еще? — ответил Фома. — Вместе с Сизым. Мы с Сизым объединились, Сизый три своих бригады выделил, и сам поехал. Потому что вопрос ребром встал: из «органов» она, не из «органов», достанется нам потом дом, не достанется, но сейчас либо мы — её, либо она — нас. А у нас получается то преимущество, что мы теперь знаем, кто она такая, а она не знает, что нам это известно. Вот и выходит, что медлить нельзя. Кончать надо с этой Катериной…

— С Татьяной, — подала голос Зинка. — Их две девчонки, в доме, и ту, которая вам нужна, Татьяной зовут…

Вот тут Гришка и побелел, да и мне поплохело. Татьяны-то в доме уже нет, одна Катерина осталась… И все нам ясно сделалось!

Гришка вздохнул глубоко и проговорил спокойно:

— Значится, так. Берите трупы и проваливайте вместе с ними. Отволоките их в машины, как будто пьяных ведете, и сами прячьте, где там придумаете. А нам здесь мертвяки ни к чему. Ваше оружие мы у себя оставим — не то ещё вздумаете палить по нам, если мы вам оружие вернем.