Похоть? (Dragon Age:Origins)

В продолжение — сама причина путешествия. Первый чародей Ирвинг действительно подумал над просьбами юной магессы о допуске к опасным знаниям. Спустя пару дней после рокового разговора, Киру поставили перед фактом о переводе в Казематы Киркволла. Ей дали собрать немногие личные вещи и немедленно передали в руки двух незнакомых Храмовников, назначенных в качестве необходимого эскорта.

На озере Каленхад плавание прошло гладко. Лучшая часть пути, по мнению Киры. Затем короткая дорога до безымянного порта в Западных холмах. На этот раз девушке выпала возможность увидеть путь до Хайевера на грузовой барже, двигающейся вдоль берегов Прибрежных земель. И за это время она впервые всесторонне ощутила термин «качка», а также реакцию организма на него. Магесса пыталась вспомнить любые лечащие чары и травы, но против блевотного рефлекса была бессильна. В итоге девушка провела перегнувшись через перила не менее двух третей плавания. Матросы откровенно посмеивались над страданиями непутевого пассажира. Но никогда в открытую, из-за неотъемлемых фигур Храмовников и того, на что намекало их присутствие. Был и «светлый» момент. Достаточно привлекательная внешне, при обычных обстоятельствах, девушка, к моменту прибытия в Хайевер выглядела и пахла достаточно прискорбно чтобы вызывать в окружающих мужчинах опасные мысли.

А затем случился Хайевер... И это стало ещё одним камнем на её душе.

Уведомлять Эрин о «путешествии» не входило в планы Киры. Во-первых, это было затруднительно. Во-вторых, ей казалось — это вызовет ненужные переживания и вопросы, на которые она не смогла бы ответить. В письмах, которые Кира успела получить из Хайевера, Эрин по-прежнему убеждала — все в порядке, она тренируется, узнает много нового, удивительного и так далее, и тому подобное. И Кира не переставала верить, что читает слова, написанные подругой. В конце концов, зачем бы демону понадобилось тратить время на эти послания...

Первые намеки девушка получила из случайных разговоров между мужиками, работающими на пристанях при разгрузке товаров. Она ждала пока один из Храмовников — Фивар — отправит отчет о маршруте, и имела возможность слушать, не будучи замеченной. Речь шла о новых «шишках из замка». Единственным замком на дни пути вокруг был Хайевер. И из услышанного следовало — новые хозяева Хайевера не вызывали большой любви у людей.

Когда Фивар вернулся — Кира достаточно осмелела, чтобы расспросить о новостях. Храмовник не показывал желания разговаривать с магессой. Но после минуты угрюмого молчания, кратко изложил факты, которые только что узнал.

Было нападение. Вроде бы организованная банда, подгадавшая момент, когда крепость стояла полупустая. Из Кусландов в живых доподлинно остался только Фергюс, который был где-то далеко. Род вырезан. Рядом вовремя оказался Рендон Хоу с войсками, который истребил бандитов. Его управляющий теперь сидит в крепости, руководя регионом.

Кира продолжала молча кивать, даже когда Фивар уже замолчал. Она с трудом принимала и переваривала новую информацию. Эрин была краеугольным камнем мотивации девушки для движения вперед. И теперь ей требовалось решить, зачем продолжать.

Через какое-то время Драун смогла сформулировать несколько простых опорных точек, помогающих сохранить относительную трезвость ума. Она не хотела забыться или покончить со всем этим дерьмом. Она не хотела никого молить о прощении, чтобы вернуться к привычной жизни. Она собиралась продолжать начатое, в первую очередь — для себя и ускользающего чувства собственного достоинства.

Однако надежда — то чувство, что проявляется всегда неистребимым маленьким ростком в душе и вопреки почти всем обстоятельствам, все ещё теплилась в ней. Да, люди говорят, род Кусланд почти истреблён, погибли все жители замка и виноваты в этом бандиты. Только что-то в этой новости было не так. Сомнения и банальная логика давали плодородную почву для надежды. Погружаясь в размышления все больше, обдумывая факты с разных точек зрения, Кира машинально прикусила ноготь большого пальца, направив взгляд в никуда, вызвав тем самым настороженность нетипичным поведением у бдительного храмовника.