Похождения Аркадия Бобрика

Иннокентию Павловичу и в самом деле было не до зятя, как, впрочем, и до остальных писателей. Соболевский лежал в кровати. Рядом на тумбочке скопились пузырьки и склянки. Иного человека в последний путь провожает меньше людей, чем препаратов собралось у изголовья больного.

– Опять принесло этого летчика, – вздохнул Иннокентий Павлович.

Агния Петровна успокоила мужа:

– Он ненадолго, завтра улетает. Ведь надо ему где-то останавливаться?

– А где он в других городах останавливается? У таких как он в каждом порту по невесте с квартирой.

– Да в других местах они только на заправку садятся. На полчаса.

– Ему и полчаса хватит. И на тебя он заглядывается. Думаешь, я не вижу?

– Господь с тобой! Ты любовных романов в своем издательстве начитался.

– Вот будет горе, если Аркадий в него пойдет.

– На Аркадия грех жаловаться. Мальчик сидит без работы, а тебе после ограбления последние деньги отдал.

– Не ожидал от вертихвоста. Надо будет его отблагодарить.

– Обязательно отблагодарим. Иннокентий, да не складывай ты руки на груди – неприятно смотреть!

Иннокентий Павлович приподнялся на локоть.

– Агнюша, ты меня прости. Иной раз я бывал очень легкомысленным…

– Оставь, оставь это. Фриду я давно позабыла.

– Спасибо. Но я не о Фриде. Неизвестно, долго ли протяну…

– Ты опять о своем?

– …А завещание до сих пор не составил. Получается, о вас не думаю.

– Рано еще об этом думать.

– Ничего не рано. Я не хочу, чтобы вы остались у разбитого корыта.

– О чем ты говоришь?

– О том, что произойди со мной что-нибудь, – Иннокентий Павлович сделал паузу, – Евсеич быстро приберет издательство к рукам.

– Да как он приберет, если контрольный пакет у тебя?

– Ты его плохо знаешь. Вы в наследство вступите только через полгода. А за это время он трижды все разорит и восемь раз продаст. И вы меня станете так поминать, что и рай покажется адом!

Иннокентий Павлович вынул из тумбочки листок бумаги, исписанный его рукой.

– Я тут набросал черновик и хотел бы с тобой посоветоваться. Надо никого не забыть. Я и Аркадия упомянул.

– Дорогой, сейчас не время – Юля вызвала врача.

– Самое время. Тем более что я пригласил нотариуса на дом.

Послышался дверной звонок.

– А вот и он. Подскажет, как правильно оформить завещание, – добавил Соболевский.

Но первыми приехали медики.

Врач и медсестра, не разуваясь, проследовали в комнату больного. Сестра заполняла бумаги, доктор мерял давление, снимал кардиограмму.

Из портативного принтера с жужжанием змеилась бумажная лента. Доктор изучил сердечную шифрограмму, лицо его сделалось озабоченным.

– Два кубика камфоры, – распорядился врач. – И срочная госпитализация!

Соболевский попытался возразить. Но доктор заговорил с той ласковой интонацией, с которой обычно вручают конфетку малышу, ревущему в людном месте.

– Что с ним? – спросила Агния Петровна доктора, когда они вышли в коридор.

Врач сокрушенно покачал головой:

– Я не поручусь за его сердце.

– Неужели так плохо?

– Очень серьезно.

– Тогда я поеду с вами.

– Это не обязательно. Вам перезвонят и сообщат, в какой он палате.

– Мама, этого не может быть, – заплакала Юля, когда ей передали слова доктора, – папа еще молодой!

– Молодой-то он молодой. Но именно сегодня решил составить завещание.

– Завещание?!

– Даже нотариуса вызвал.

– А вот это нехороший психологический настрой, – вмешался Аркадий. – И очень преждевременный.

В отличие от врача, нотариус немного припозднился – он приехал через полчаса после отбытия клиента в больницу. Агния Петровна провела нотариуса в рабочий кабинет супруга, а сама созвала семейный совет на кухне.

– Не знаю, что и делать, – сказала она. – Папа опасается, что Евсеич приберет издательство к рукам.

– Можете не сомневаться, так оно и будет, – заверил Аркадий, до сих пор не простивший Евсеичу двадцати пяти тысяч, указанных сверху того, что они забрали в издательстве.

– Не мог приехать на полчаса раньше, – со вздохом сказала Ирина.

– Черновик написан? – спросил Аркадий.

– Написан.

– Значит дело поправимое.

– Нотариуса не пустят в больницу, тем более – в кардиологию.

– А кто говорит о кардиологии? – удивился Аркадий. – Слава богу, мы все грамотные. Пусть Вениамин Петрович зачитает завещание. У него, кстати, и борода появилась.

– При чем здесь борода? – удивилась Агния Петровна.

– А при том, что нотариус папулю не видел, и не знает, что его увезли в больницу. В случае вероятных недоразумений он не сможет опознать клиента. Уж если приехал на квартиру, так пусть хозяин и огласит последнюю волю.

– Какой хозяин? – недоуменно переспросили Агния Петровна.

– Мама, – догадалась Ирина, – Аркадий правильно говорит. Пусть Вениамин Петрович зачитает то, что составил папа. Он бы и сам не стал возражать.

– Против Буреги? Еще и как бы стал!

– Дядюшка, – сказал Аркадий, когда Вениамин Петрович, сопровождавший больного к машине скорой помощи, вернулся в квартиру, – как ты смотришь на то, чтобы составить завещание?