Похождения Аркадия Бобрика

Вениамин Петрович откинул одеяло и поднялся на ноги. Не вызывало сомнений, что больной резко пошел на поправку.

– А вы меня не удивили?! – возмутился Бурега. – Пригласили в криминальный спектакль. Это уголовная статья! И не только мне, но и вам, как свидетелям и соучастникам! Вы могли потерять всю свою собственность. И только с моей помощью сохранили ее!

– Но загородный дом… это не шутка, – Аркадий попытался пробудить в дядюшке нравственное начало.

– Хорошо! Давайте все переоформим! – Бурега упал на кровать. – Зовите крючкотвора назад, пока далеко не уехал. Отпишу вам горячо любимый домик обратно!

– Да там огромный домище!

– Хорошо. Отпишу домище. Я не привык мелочиться из-за каких-то кирпичей.

– Боюсь, что нотариус нас не поймет, – впервые за все это время подала голос Юля. – А еще хуже, если догадается, что перед ним был не папа.

Бурега выпрыгнул из кровати.

– Аркадий, учись у Юли! У тебя очень умная жена. И красивая – вся в маму.

С некоторых пор отечественную медицину не ругают разве что покойники. Иной раз даже здоровые люди норовят пройтись по ее адресу. Они утверждают, что уцелели только благодаря тому, что избегали врачей.

Упреки несправедливые. Медики уберегли Иннокентия Павловича от инфаркта и поставили на ноги. Но вероятность сердечного приступа не исключалась, особенно, если он увидит «собственное» завещание и дарственную.

Соболевские на семейном совете долго рядили, как поступить? Перед возвращением Иннокентия Павловича требовалось устранить вероятные раздражители. Одно из них – Вениамин Петрович Бурега – устранился самостоятельно, улетел в очередную командировку.

– Мам, а если папе ничего не говорить о завещании? – спросила Юля. – Тогда он и волноваться не будет.

– Вы не знаете своего папочку. Уж если он что-то втемяшит в голову, то обязательно доведет до конца. Он снова вызовет нотариуса…

– А когда все откроется, его точно хватит кондрашка, – предположил Аркадий.

– Аркадий, не говори таких слов о папе, – возмутилась Юля.

– Хорошо. Тогда произойдет омертвление сердечной мышцы в результате психологического удара. Лучше?

– Еще хуже.

– И что же нам делать? – едва не плача, спросила Ирина. – На завещании стоят наши подписи, как свидетелей.

– Написано пером – не кончится добром, – Агния Петровна шмыгнула носом.

– Жаль, что дядя улетел, он бы посоветовал, – заметил Аркадий.

– Дорого нам обходятся его советы, – ответила Ирина.

– Эврика! Я придумал! – воскликнул Аркадий. – Гениальная идея!

Из больницы Иннокентий Павлович вернулся почти здоровым и поэтому немедленно надумал вернуться к завещанию. В кардиологии он насмотрелся на тех, кто откладывает этот вопрос на будущее, которое, как и читательские вкусы, совершенно непредсказуемо.

– Агнюша, пока у нас все нормально, давай вернемся к завещанию, – сказал Иннокентий Павлович.

– К какому завещанию?

– К моему.

Агния Петровна изобразила недоумение:

– Зачем? Мы и так намучились с ним. Составили, и хватит.

– Я полагаю, мы не все продумали.

– Мы тебе то же самое говорили, но ты настоял! А если нотариус заверил, то теперь уж поздно переделывать.

На этот раз наступила очередь недоумевать Иннокентию Павловичу. Но Агния Петровна не позволила супругу сосредоточиться.

– Мы тебя хором упрашивали не отдавать коттедж Буреге. Он бы и нам пригодился.

Иннокентий Павлович огляделся по сторонам. Мелькнула мыслишка, что он поторопились с выпиской из больницы.

– Агнюша, ты о чем? Меня в тот день забрала скорая.

– Вот именно. И причиной тому – завещание. Ты настолько всех взбудоражил, что врачи не знали, кого забирать. Хотели и меня прихватить. Посмотри, что ты составил!

Агния Петровна принесла нотариально заверенные завещание и дарственную.

– Я, Соболевский Иннокентий Павлович, находясь в трезвой памяти и здравом рассудке… – начал Иннокентий Павлович.

– Погоди, я принесу валерьянки, – прервала Агния Петровна. Вернулась она с пузырьками в руках и подкреплением за спиной. Юли в тот момент дома не было, поэтому вошли Ирина и Аркадий.

Иннокентий Павлович стоял посреди комнаты с завещанием в руках и беззвучно шевелил губами. Он поднял голову.

– Я и мертвый бы такого не написал!

– А вот живой умудрился! – ответила Ирина. – Подарил дом. А там, в огороде, столько овощей – завтраки с обедами сами появляются из земли!

Эстафету коллективного внушения перехватил Аркадий:

– Мой дядюшка так возмущался вашим решением – не хотел принимать столь дорогой подарок – загородный дом. Но вы настояли. Он уступил, но с условием, что мы в любое время можем приезжать к нему, отдыхать и работать в огороде. Он будет только рад.

– Рад?! – лицо Иннокентия Павловича опасно побагровело. – Рад?! Кто это состряпал?!

– Папуля, вы ничего не помните? – удивился Аркадий. – Вероятно, вы были в предынфарктном состоянии.

– Я был в невменяемом состоянии! И все это надо переделать!

– Вот к чему приводит общение с писателями! – вздохнул Аркадий. – Не можете набело, обязательно десять вариантов и горы черновиков.

В пользу неприкосновенности документа высказалась и Агния Петровна.